— О, разве вы не слышали, что я всю свою жизнь стараюсь оправдать сложившуюся обо мне репутацию? — И опять он усмехнулся как-то горько, проговорив:
— Люди не поверят, что я — это я, если мне не удастся похитить самую прекрасную женщину на балу и склонить ее к запретной любви. Это как в театре, дорогая. Я пытаюсь оправдать ожидания тех, кто меня окружает, чтобы не разочаровывать их Элизабет посмотрела на него более внимательно и тоже медленно сказала:
— Мне кажется, что это только часть правды… Но ведь эта репутация возникла не на пустом месте?
— О да, Англичанка! Я сам способствовал такой репутации своим появлением на свет.
— Перестаньте кривляться! Одно это не могло подмочить вашу репутацию.
— Могло! Ведь моя бабушка была индианкой-полукровкой, спутавшейся с бродягой-американцем. А их дочь, моя мать, сумела выйти замуж за богатого испанца из приличной семьи. Такого благородные жители Штатов не прощают.
— Не могу понять, при чем все это. Разве вам было дано выбирать родителей? Мне кажется, что вы просто бравируете этим.
В словах Элизабет даже прозвучало какое-то превосходство.
— Э, Англичанка, как мало вы знаете людей… Видели бы вы моего деда, дона Фелипе. Он был не в состоянии простить мне самого факта моего рождения. Кстати, мой отец разошелся с матерью, но в его втором браке рождались только девочки.
— И за это вы мстили ему? — Элизабет предположила это интуитивно, но попала в точку.
— А что, я не имел права? — Его брови удивленно поднялись вверх.
— Но это было несправедливо с вашей стороны. Надо уметь прощать.
Он громко рассмеялся при этих словах.
— Но я не умею прощать, цыпленок. Я самый неумеющий прощать человек, которого вы только можете встретить. И Стелла уже предупредила вас о моих основных достоинствах.
Элизабет не любила, когда над ней смеялись, тем более, что сейчас она говорила совершенно серьезно, желая понять его. В ее фиолетовых глазах можно было прочесть неожиданную страсть, когда она твердо сказала:
— Да, я на своем опыте убедилась в ее правоте. Вам очень нравится выглядеть хамом и грубияном, поэтому, мистер Сантана, в будущем я постараюсь предпринять все усилия, чтобы никогда больше не видеть вас.
— Ты, Англичанка, осмеливаешься бросить мне вызов? — Эти слова он произнес неожиданно мягко, и при этом его голова склонилась ближе к ней.
У нее возникла уверенность, что он вот-вот поцелует ее.
Сердце Элизабет было готово выпрыгнуть из груди. Она отодвинулась от него, насколько это было возможно.
— Нет, зачем мне бросать вам вызов? Кстати, потрудитесь не называть меня Англичанкой. У меня есть имя — миссис Риджвей, и с вашей стороны будет очень благородно запомнить его.