Лизетт сама сжала его пальцы.
— И ты поверил им! — дрогнувшим голосом произнесла она. — Ты поверил?
— Я бы не поверил, но это были не только слова… Они показали мне письмо, написанное тобой!
— Какое письмо? — спросила мгновенно помрачневшая Лизетт.
Джон достал из бокового кармана куртки аккуратно сложенный лист бумаги. С первого взгляда на него было ясно, что посланию этому много лет и читали его много-много раз. Не говоря ни слова, он протянул листок Лизетт.
Она взяла его с осторожной брезгливостью, будто жабу. Только пристальный взгляд Джона заставил ее прочитать записку. В ней было всего несколько строк. Но их содержание было страшным. Неудивительно, что даже сейчас он болезненно поморщился. Содержание записки Джон знал наизусть, и каждое слово отражалось болью в сердце.
* * *
"Если ты действительно имеешь ко мне хоть капельку сострадания, пожалуйста, забудь обо всем, что было между нами. Я никогда не стану твоей женой. Я люблю другого.
Лизетт”.
— Они обманули нас обоих! О бедный!.. Дорогой мой, любимый! Это адресовано вовсе не тебе! — воскликнула Лизетт. — Это часть письма, которое я написала Рено, когда поняла, что люблю не его, а тебя. — Лицо ее побледнело, и черные глаза от этого казались необыкновенно большими. — Рено собирался жениться на мне. Отца это устраивало. До того, как ты приехал, мы были помолвлены. — Она смолкла, и щеки ее, несмотря на прошедшие со дня этих событий годы, покрылись стыдливым румянцем. — Но как только я увидела тебя… — В глубине черных глаз зажегся загадочный огонь, лицо сделалось невыразимо нежным. — Когда мы встретились, я поняла, что не смогу выйти за него. Я любила тебя.., только тебя одного!
Из горла Джона вырвался не то стон, не то всхлип. Он положил руки на плечи женщины и порывисто притянул ее к себе.
— Я тоже любил тебя, — хрипловато прошептал он. — Всегда! Даже тогда, когда думал, что ты обманула меня, разрушила наши планы, что ты любишь другого, все равно любил!
— О Джон!
Еще далеко не все было ясно. Многое предстояло объяснить друг другу. Но в этот момент они жили лишь этими объятиями. Они вновь были вместе! Вновь, как в юности, упивались жадными поцелуями. Правда, и он, и она ощущали нечто новое: грусть о потерянном счастье, горечь от того, что так легко дали обмануть себя, и радость, что сумели сохранить свою любовь. Любовь их оказалась сильнее человеческой лжи, сильнее самого времени!
Было очень тихо вокруг. Казалось, сама природа замерла, чтобы не мешать ласковому шепоту вновь обретших друг друга влюбленных, которых жестоко и надолго разлучили с помощью лжи. Они замерли, прильнув друг к другу, губы то соединялись в поцелуе, то шептали ласковые, только им понятные слова. Время будто перестало существовать.