— Я сам пгикончу безумца, — сказал он, поднявшись со скамьи и понизив голос, — только согласие дай. Дгугого цагя мне не надо. Цагевич Иван недалеко ушел от отца. А Володька Стагицкий гедьки гнилой не стоит, — презрительно добавил князь. — Напгасно около него бояге ходят.
Иван Петрович больше ни на что не надеялся. Если он, боярин Федоров, донесет царю на опричника, царь не поверит и казнит, а если не донесет и Вяземский сам скажет — все равно смерть.
— Князь, я не слышал твоих речей, — произнес он с мольбой. — Пожалей, не губи. Если богатства моего хочешь, возьми, все отдам.
— Эх, боягин, не вегишь ты мне, — с горечью продолжал Вяземский, — а я ведь пгавду говогил. Подумай, тги дня тебе даю. Откажешь ежели, тогда бегегись… Спасибо за хлеб да соль. Завтга у цагя увидимся. Пгиказал он тебе к обеду пожаловать.
Иван Петрович проводил царского опричника до крыльца и пошел в опочивальню жены. У него подкашивались ноги.
— Машенька, — сказал он, — смерть моя пришла. — И заплакал.
Успокоившись, он рассказал жене о странных и страшных словах Вяземского.
— Поезжай немедля к митрополиту и все ему поведай, может быть, он поможет, — посоветовала жена. — На него вся надежда.
Около полуночи конюший Федоров в сопровождении слуг проехал под воротами Фроловской башни. По Кремлю шла мощенная вершковыми досками улица до каменного Успенского собора. Недалеко от него виднелись ворота владычного двора с иконой и деревянным резным крестом. У ворот, бросив поводья слуге, боярин спешился и ударил в небольшой бронзовый колокол. Владычный двор, отгороженный от царского высоким деревянным забором, представлял собой маленький городок, похожий на царский. Однако он был гораздо беднее.
Задняя келья владычных покоев служила спальней. Постель митрополиту готовили на одной из широких скамей, приделанных к стенам. А утром слуги уносили белье в кладовую. Здесь же хранилась библиотека и служебная переписка. Трапезовать владыка садился в той же спальне.
Митрополичий слуга провел боярина через обширные сени, служившие для бесед с простым народом. Они миновали крестовую с высоким, до потолка, киотом. Перед старинными иконами в чеканных золотых ризах и дорогих окладах горели лампады. В поставце лежали церковные и богослужебные книги в тяжелых переплетах и рукописи.
Митрополит Филипп, а в миру Федор Степанович Колычев, принадлежал к старому боярскому роду Колычевых. В детстве он получил хорошее образование, а будучи игуменом Соловецкого монастыря, показал себя предприимчивым хозяином, умножившим монастырское богатство.