— Лгун.
— Кокетка.
— Распутник.
Два пальца проскользнули внутрь нее.
— Отпусти, — хрипло сказала она.
— Я думал, тебе понравится, — он еще глубже продвинул пальцы.
— Нет, — прошептала она.
— Сейчас ты моя собственность.
— Я ничья и не собственность, — но глаза ее были прикрыты. Пальцы Этьена продолжали медленно двигаться.
— Я могу заставить тебя остаться. И он мог это сделать, по крайней мере, сейчас. Этьен отнес ее на мраморное ложе. Откинувшись на спинку, он посадил ее на себя, так чтобы она оказалась над его возбужденным членом и чувствовала его прикосновение. Дейзи всхлипнула от охватившего ее желания, и он, крепко держа ее за талию, заскользил внутрь ее разгоряченной сладкой плоти. Его твердый пульсирующий член вошел в нее полностью. Она почувствовала себя не только его рабой, но и рабой собственной страсти.
Он занимался с ней любовью больше часа, до тех пор, пока ее оргазмы не слились в сплошной поток. Она была обессилена, истощена и находилась в состоянии прострации, но Этьен словно ослеп. Его жадность к ней не могла удовлетворить похоть.
И когда она в конце концов потеряла сознание, герцог не на шутку испугался. Как он мог, взрослый, опытный мужчина, довести ее до такого состояния? Он не имел никаких прав на ее жизнь.
Он бережно отнес ее в спальню, положил в нагретую солнцем кровать и заботливо завернул в бархатное одеяло. Потом нежно поцеловал в щеку и растерянно глядел на нее, встревоженный ее неподвижностью. Дейзи, в отличие от всех Изм вместе взятых, была очень страстной и пылкой, но не была знакома с сексуальными излишествами. Ему надо было держать под контролем свою похоть. Извращенец! Может, он причинил ей боль? Приподняв за талию, он взял ее за руку, чтобы проверить пульс. Ее глаза раскрылись, и она улыбнулась ему.
— Ты определенно установил рекорд!
— Боже мой, прости меня, — прошептал он. — Может, вызвать доктора?
— Я в порядке, только устала.
— Луи сейчас позвонит. Я должен… мы должны… — герцог откровенно растерялся.
— Все в порядке. Лучше попроси Луи принести мне поесть. Я проголодалась. Он облегченно вздохнул.
— Все, что захочешь, дорогая. Я чувствую себя кающимся грешником в аду. Ударь меня, если хочешь, — он готов был хоть чемто компенсировать свой эгоизм. — Я подарю тебе бриллианты… Те, черные, которые мы видели у Картье.
— Я хочу есть, дорогой, — она улыбалась, — и это все.
— И все? Ты уверена?
— Еще как!
— Луи! — рявкнул герцог. — А нука живо зайди сюда, черт побери!
Немного позже, когда Дейзи поела, они лежали на кровати, отдыхая и любуясь закатом солнца, обменивались поцелуями и признаниями в любви. Этьен вдруг спросил: