Трэй и Лунд, находясь несколько впереди, не заметили несчастного случая, пока не достигли клети. Обернувшись, они с ужасом увидели лежащего Тревани и Этьена, наклонившегося над ним. Позади мчалась темная блестящая стена воды, с секунды на секунду грозя накрыть их.
— Поднимайте! — прокричал Трэй, заглушая звук воды, прежде чем вернуться назад к отставшим. Через мгновение он помог Этьену подхватить Тревани, и они вместе помчались к клети.
— Дверь! Дверь! — кричал Трэй, размахивая свободной рукой.
Барабан начал медленно вращаться, клеть прошла первые дюймы от отметки 2433. Еще пять секунд — и они будут в безопасности. Но стена воды опередила их: толкнув Трэя и Тревани в медленно поднимающуюся клеть, она смыла Этьена, оттащила от клети, от ствола, в туннель, расширяющийся на запад от подъемника, в полную черноту, поскольку фонари уже давно вышли из строя, в удушающий водоворот.
Бессильный, как лист в наводнение, он находился в двух тысячах футов под землей. Этьен задержал дыхание, пытаясь справиться с паникой. Он еще не мертв. Пока не мертв. Черт! Но образы, мелькающие в сознании, картины прошлой жизни, Дейзи, его дети, Гектор, мать… пугали наступлением последнего момента существования.
Его легкие почти разрывались. Чудовищная сила втянула его в узкое отверстие, и он ударился о твердые камни. Защищая голову руками, Этьен пытался преодолеть течение воды, увлекающее его, и задавался вопросом, умрет ли он от боли в легких или не выдержит и вдох нет воду.
Его последняя сознательная мысль была о Дейзи. Вот она улыбается через обеденный стол, сидя в его ночной рубашке, блестящие волосы рассыпались по плечам, губы в сахаре. Я люблю тебя, я всегда буду любить тебя, обещал он.
Боль в легких стала нестерпимой, невыносимой. Страшный удар рванул его плечо, заглушая боль в легких, голова врезалась в каменный выступ. Смерть была совсем рядом. И темнота накрыла его.
Трэй, Лунд и Тревани вывалились из клети на отметке шесть и лежали на полу, тяжело дыша. Первые двести футов их подъема проходили под водой, и они вдохнули воздух только тогда, когда поднялись выше затопленного водой туннеля.
В первый момент никто не мог говорить, легким все еще не хватало воздуха, и, когда Тревани смог вытолкнуть из себя первые сбивчивые фразы, они выражали общее мнение:
— Дьявол! Я обязан ему жизнью.
— Даже если бы мы смогли туда вернуться, — добавил Лунд, и его слова прерывались тяжелой одышкой, — он уже… мертв… сейчас.
Они все понимали: в любом случае никто не сможет туда вернуться, даже если вода, затопившая шахту, не дошла до верха.