— Если вы не возражаете…
— Целовать тебя куда бы то ни было — просто восхитительно, мисс Блэк.
Он умел доставить женщине удовольствие, при этом не сомневался в своих способностях, поэтому надеялся, что его слова успокоят Дейзи и заставят ее улыбнуться понастоящему.
— Ты шокируешь меня, — ее внезапный приступ уязвимости прошел, побежденный собственной логикой.
— Я еще даже не начинал шокировать тебя, любимая.
— Это что, обещание? — она снова была уверена в себе и кокетничала. У нее есть несколько недель впереди, и нужно быть довольной хотя бы этим.
— И еще какое, — прошептал он.
Остальная часть пути в Кольсек прошла в дразнящих ласках и мягких поцелуях как опьяняющая прелюдия чегото большего.
Их захватили такие удивительные чувства, что казалось, они очутились во владениях, где вокруг царили радость и удовольствие, а ключи от ворот были только у них двоих. И слово «счастье» больше не было пустым звуком.
Когда они прибыли в Кольсек, он на руках внес ее в дом. Дейзи была полураздета, а на Этьене были только дорожные бриджи. Гильом с улыбкой наблюдал, как босой хозяин открывает ногой дверь.
Пока оба слуги герцога пребывали в некотором замешательстве, он коротко приказал:
— Живо, ванну наверху и обед в сад к трем часам. Дейзи уткнулась лицом в его плечо, и он прошептал ей на ухо:
— Тебя это устраивает?
Это был просто вопрос, любезность учтивого человека. Но он ни к кому никогда так не относился, у него были далеко идущие намерения, и ее ответ имел огромное значение. Ему хотелось постоянно угождать ей, хотелось подарить ей весь мир, свое богатство, имущество, счастье и радость. И это его пугало.
Но тут она подняла голову, улыбнулась ему и разрешила все сомнения простым ответом:
— Мне безразлично.
И это действительно было так. Весь остальной мир отступил, исчез, сгинул, пока он держал ее на руках. Герцог тоже улыбнулся.
— Я знаю, — загадочно произнес он, как будто они говорили на условном языке.
Пока Франсуа носил воду для ванны в солнечномедных ковшах, они сидели на балконе, греясь на солнце.
— Ты останешься на ночь? — спросил Этьен, задумчиво глядя на горизонт, наслаждаясь весенним теплом и прекрасным пейзажем, как будто олицетворяющим степень их взаимного тепла.
Когда Дейзи кивнула, он предложил, чтобы она написала записку Аделаиде — оправдание внезапному исчезновению.
— Гильом отвезет, — сказал он и поднялся, чтобы принести ей бумагу и ручку, затем положил ей на колени подставку для письма.
Он не спрашивал, что она написала (его мало трогали общественные условности), а просто забрал конверт, когда она закончила, и спустился вниз, чтобы вручить его Франсуа с наставлениями для Гильома.