— Так ты все заранее спланировал?!
Адам искренне удивился ее гневу. Пожав плечами, он сказал:
— А разве у тебя были другие намерения? За завтраком ко мне через стол шли такие токи — трудно ошибиться.
Встретив его спокойный взгляд, она простодушно рассмеялась.
— Так, значит, у меня был вид мартовской кошки и ты по моим глазам угадал все, чего я хочу?
— Ну, не все, — возразил он, впиваясь взглядом в ее наконец-то обнажившуюся восхитительную грудь, соски которой так и напрашивались на поцелуи. — Я импровизирую.
— И очень успешно, — томно шепнула Флора, когда подушечки его пальцев стали нежно дразнить чувствительные пупырышки на кружках сосков.
Вслед за этим его ладони сперва скользнули под ее груди, словно взвешивая их налитую зрелость, а затем уронили их. Глазами знатока он наблюдал за колыханием отпущенных шелковистых полушарий. Флорины соски отвердели и вытянулись. Адам наклонился и принялся языком поочередно ласкать их кончики, время от времени проворным легким движением облизывая весь сосок. Одобрительное горячее дыхание Флоры овевало его щеку. Он расстегнул застежки юбки, стянул ее и занялся завязками и крючками нижней юбки.
— О-о-о! Венецианские кружева, — невольно отметил Адам вслух, плавным движением снимая пышную и очень дорогую нижнюю юбку.
Флора зло сощурилась.
— Объем твоих знаний кого хочешь выведет из себя! — в сердцах воскликнула девушка.
На Флоре Бонхэм не оставалось ничего, кроме белых чулок и розового пояса. Адам отстранился, чтобы полюбоваться ее телом.
— Ну и колючка же ты, биа! Спасу нет! — рассеянно молвил молодой человек с коротким вздохом. Впрочем, эта перепалка возбуждала его. Разве не пикантно овладеть женщиной, которая так огрызается? — Черт меня дернул ляпнуть!.. Давай я скажу, что моя матушка собирала венецианские кружева. Вот откуда мои знания.
— Не нужны мне твои сказки!
— Мне что — солгать?
— Не надо.
И что им обоим стоит держать рот на замке! Опять не туда повело. Опять разговор шел вразрез с необоримым плотским желанием.
Флора была в растерянности. Упрямо-независимый характер требовал довести диалог до логического конца. А плоть нашептывала: да угомонись ты, глупая, и молча иди навстречу удовольствию. Так доспорить или махнуть рукой, чтобы побыстрее ощутить на себе упоительный груз тела? Все в ее душе восставало против вереницы его любовниц… но сейчас она хотела от него в точности того же, чего хотели все похотливые сучки.
— Солги мне, — после нелепо долгой паузы сказала она.
— Теперь я отчетливо вспоминаю, где я видел эти венецианские кружева, — с готовностью затараторил Адам. — В музее Шантийи. Так тебе больше нравится, дорогая?