Глаза Парриша на миг встретили его взгляд и тут же укрылись за тонкой пеленой дыма.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Отвратительная сцена. Что ж, я еще не поприветствовал вас в «Розовом Домике». Хотите выпить? Нет? Надеюсь, вы не против, если я себе позволю. — Он скрылся в соседней комнате. Послышался звон стекла, затем наступила пауза, и вновь перезвон бутылочного стекла, сопровождаемый тонким дребезжанием стакана. Парриш вернулся, прихватив с собой добрую порцию виски. Линли догадывался, что Парриш успел быстренько выпить в той комнате — один раз, а то и два.
— Почему вы ходите в «Голубь и свисток»? Этот вопрос застал Парриша врасплох.
— Садитесь, инспектор. Я не могу все время стоять, но меня жуть берет, как представлю, что я сяду, а вы будете нависать надо мной.
Тянет время, хитрец, подумал Линли. Однако в такую игру могут играть и двое. Инспектор подошел к проигрывателю и принялся внимательно изучать коллекцию пластинок: Бах, Шопен, Верди, Вивальди, Моцарт, а рядом — неплохое собрание современной музыки. У Парриша довольно разнообразные интересы. Линли вернулся на середину комнаты, облюбовал большой тяжелый стул, начал рассматривать потемневшие дубовые балки, поддерживавшие потолок.
— Почему вы живете в этой деревне, в глуши? Человек с таким музыкальным вкусом, с таким талантом, был бы гораздо счастливее в городе, разве не так?
Парриш резко рассмеялся, пригладил рукой и оез того безукоризненно причесанные волосы.
Пожалуй, ваш первый вопрос меня больше устраивает. Я предпочел бы ответить на него, если вы не против.
— У вас за углом «Святой Грааль», но вы пересекаете всю деревню на «старых больных ногах», чтобы выпить в другом пабе. Что вас там привлекает?
— Ровным счетом ничего. Я бы мог сказать, что мне нравится Ханна, но вы бы мне все равно не поверили. Просто я предпочитаю атмосферу «Голубя». Как-то неприятно напиваться прямо напротив церкви, а?
— Боитесь с кем-то встретиться в «Святом Граале»? — уточнил Линли.
— Боюсь встретиться? — Глаза Парриша метнулись к окну. Раскрывшаяся роза пухлыми губами целовала оконное стекло. Ее лепестки уже увядали, внутренняя часть цветка почти почернела. Жаль, что ее прежде не срезали. Скоро этот цветок умрет. — Господи, вовсе нет. От кого мне прятаться? От отца Харта? От бедняжки Уильяма, упокой, Боже, его душу? Они со священником выпивали там разок-другой в неделю.
— Тейс вам не очень-то нравился, верно?
— Не очень. Терпеть не могу таких святош. Не знаю, почему Оливия его поощряла.
— Быть может, искала отца для Бриди.
— Наверное. Девочке и впрямь требуется мужская рука. Даже старый зануда Уильям все же лучше, чем ничего. Оливия с ней не справляется. Я бы взялся за это, да, признаться, не слишком люблю детей — не говоря уж об утках.