Свернув письмо, она легко покачала головой: – «Там есть продолжение, но в основном это излияния на тему служения во имя Айя и Башни». – Блеск ее глаз говорил о том, что Сашалле пожалеет, если выживет в Последней Битве.
«Если Сашалле действительно была Исцелена», – начало было Певара, но не смогла закончить. Она смочила губы чаем, затем снова поднесла чашку ко рту, и набрала полный рот. Подобная возможность казалась слишком замечательной, чтобы на нее надеяться, словно снежинка, которая может растаять от одного прикосновения.
«Это невозможно», – прорычала Джавиндра, хотя и не очень уверенно. Даже если она обращалась к Певаре, а не к Верховной Сестре, но та поняла наоборот. Сильная гримаса исказила ее лицо, сделав его резче: «Укрощение исцелить невозможно. Усмирение исцелить тоже невозможно. Сначала свиньи начнут летать! Сашалле бредит».
«Тувин могла ошибиться», – громким голосом произнесла Тсутама, очень громким, – «но, если это так, то мне не понятно, с какой стати эти проклятые Аша’ман позволили бы Логайну стать одним из них, не говоря уже о том, чтобы дать собой командовать. Но думаю, что Сашалле вряд ли могла ошибиться в таком проклятом деле, когда оно касается ее самой. И ее письмо не похоже на писанину свихнувшейся женщины, поддавшейся бреду. Иногда, то что кажется невероятно-проклятым и невозможным, действительно невероятно – будь оно проклято! – и невозможно, пока первая женщина не сделает это. Вот так. Усмирение исцелено. Мужчиной. Эта порожденная жабой саранча, я говорю о Шончан, захватывает каждую найденную женщину, способную направлять, очевидно, схватив также много Сестер. Двенадцать дней назад… Ладно, вы и без меня чертовски прекрасно знаете о том, что случилось. Мир стал еще опаснее, чем был, начиная с Троллоковых Войн, а возможно даже начиная с самого Разлома Мира. Поэтому я решила, что мы осуществим твой план на счет этих треклятых Аша’манов, Певара. Это чертовски неприятно и опасно, чтоб я сгорела, но у нас нет иного проклятого выхода. Вы с Джавиндрой будете действовать сообща».
Певара поморщилась. Не из-за Шончан. Они были такие же люди, как и остальные, несмотря на странные тер’ангриалы, которыми владели, и в конечном счете они будут побеждены. Гримасу, не смотря на усилие сохранить спокойствие, вызвало упоминание о происшествии, случившемся двенадцать дней назад, виновником которого, без сомнения были Отрекшиеся. На подобный всплеск Силы в одном месте не был способен никто в мире. И про себя она призналась, что старалась об этом не думать, как и о том, чего они пытались добиться. Или еще хуже – чего они, возможно, достигли. Вторая гримаса появилась в ответ на присвоенную ей идею объединения с Аша’ман. Хотя это было неизбежно, потому что это она озвучила мысль Тарны для ушей Тсутамы, затаив дыхание в ожидании извержения, которого, как она была уверена, не миновать. Она даже воспользовалась аргументом об увеличении размера объединяющих кругов с привлечением мужчин, чтобы противостоять этому чудовищному всплеску Силы. Что удивительно, никакого извержения не было, как и других малейших проявлений эмоций. Тсутама просто ответила, что она подумает, и потребовала подыскать в Библиотеке подходящие документы насчет мужчин и объединяющих кругов. А третья гримаса, самая большая, была вызвана необходимостью сотрудничать с Джавиндрой, а вовсе не поручением как таковым. У нее и так забот полон рот, а с Джавиндрой всегда какие-нибудь проблемы. Она всегда находила тысячу причин не делать ничего, лишь бы прикрыть свой зад. Или почти ничего.