«Мне показалось, что лиса прошлась по моей могиле», – прошептала Юкири.
Певара кивнула. Замысел привлечения Элайды растаял как летняя роса. Их единственной уверенностью в том, что сама Элайда не была Черной, было то, что она начала на них охоту, но с тех пор она ничего больше не сделала… По крайней мере, пока Черные остаются в неведении на счет них. По крайней мере, это у них еще осталось. Но сколько это продлится?
«Мне тоже», – тихо сказала она.
* * *
Алвиарин скользила по коридорам Башни, внешне совершенно невозмутимая, однако, спокойствие давалось ей нелегко. Темнота клубилась вдоль стен, и даже зеркальные светильники лишь добавляли призрачных теней там, где их вовсе не должно было быть. Наверняка игра воображения, но краем глаза она продолжала следить за танцующими тенями. Второй час ужина только закончился, но нижние этажи Башни были практически пусты. В эти дни большинство сестер предпочитало есть у себя в покоях, но время от времени наиболее упрямые демонстративно спускались в обеденный зал, а некоторые и вовсе не изменили прежним привычкам. Торопиться нельзя, сестры не должны видеть ее взволнованной или нетерпеливой. Нельзя позволять думать, будто она тайком шныряет по коридорам. Еще лучше, если ее вообще никто не увидит. Бесстрастная маска скрывала клокочущий внутри нее вулкан.
Внезапно она поняла, что трогает то место на лбу, где до нее дотронулся Шайдар Харан. Там, где сам Великий Повелитель отметил ее как свою. От этой мысли к поверхности заспешили первые пузырьки истерики. Усилием воли сохранив безмятежное выражение лица, она слегка подобрала белые шелковые юбки, лишь бы занять чем-то руки. Великий Повелитель отметил ее. Лучше не думать об этом. Но как избавиться от подобных мыслей? Великий Повелитель… Внешне никак не проявляясь, внутри нее скрутились в тугой клубок стыд и ненависть, и еще одно чувство, слишком похожее на панический ужас. Но внешне надо держаться спокойно – только это имело значение. А еще оставался росток надежды. Это тоже имело значение. Странно надеяться на такое, но она ухватится за любую соломинку, которая позволит остаться в живых.
Остановившись перед гобеленом с изображением женщины в замысловатой короне, преклонившей колени перед какой-то древней Амерлин, она претворилась, будто изучает картину, а сама осторожно огляделась по сторонам. По обе стороны коридор оставался пустым, как заброшенная могила. Рука скользнула за край гобелена, и уже через мгновение она шагала обратно, сжимая в кулаке сложенный клочок бумаги. Удивительно, как быстро появилось послание. Бумага словно жгла ладонь, но прочитать сообщение на месте Алвиарин не могла. Скрепя сердце, спокойно и размеренно шагая, и, по крайне мере, внешне не проявляя тревоги, она поднялась в апартаменты Белой Айя. Она отмечена Великим Повелителем. Другие сестры будут смотреть на нее.