— Да перестань же говорить о жалости! — закричала Зайла. Слезы безостановочно текли по ее лицу. — Мне она никогда не была нужна. Есть только одна вещь, которую я хотела от тебя..
Дэниел замер:
— И что же это такое?
— Не важно! — Она попыталась стряхнуть его руки со своих плеч. — Все, не хочу больше говорить об этом. Пожалуйста, пусти меня, Дэниел.
Его хватка стала крепче, подавляя ее сопро-твление.
— Что ты хотела от меня, Зайла?
— Я хотела, чтобы ты любил меня! — в отчаянии выкрикнула Зайла. — Ну разве это не глупо? Я хотела твоей любви, а не дурацкой жалости!
Он молчал, потрясенный.
— Господи, Зайла… Ну естественно, я люблю тебя. А о чем я тут говорил все это время?
— Я знаю, что ты хорошо ко мне относишься — как к другу, — тихо сказала она. — Но мне этого мало. Я пробовала убедить себя удовольствоваться дружбой, но из этого ничего не получилось.
— Боже, ну и каша у тебя в голове! — Его руки отпустили ее плечи и ласково охватили лицо. Раздражение Дэниела вдруг улетучилось, и взгляд был полон такой нежности, что ее сердце затрепетало. — Зайла, слушай меня внимательно. Я люблю тебя как друга, как любовницу и как мать моих будущих детей. Я буду любить тебя в дождь, бурю и солнце. Я буду любить тебя так долго, что это продлится вечно, и даже дольше. — Он ласково улыбнулся. — Теперь тебе все ясно, любовь моя?
Ее глаза, затуманенные слезами, все еще смотрели недоверчиво.
— Это правда?
— Конечно, правда. — Он поглядел на нее с нежным упреком. — Ну как я могу не любить тебя? Ты сосредоточила в себе все, чего может желать мужчина. И почему ты так упорно в этом сомневаешься? Ты замечательная женщина, Зайла Дабалэ.
Радость окрасила весь мир вокруг золотыми бликами. Дэниел ее любит! Это было слишком хорошо, чтобы в это поверить. Но как не верить, если он так на нее смотрит?
— Я знаю, — улыбнулась она дрожащими губами. — Но иногда я почему-то забываю, какая я замечательная.
— И почему же? — серьезно спросил Дэниел, не сводя с нее внимательного взгляда. — Почему, Зайла?
Она прикусила губу.
— Наверное, это результат той беды, что со мной случилась. — Она пожала плечами. — Несмотря на все уверения психиатра, временами я все еще чувствую себя грязной. — Она помолчала. — И виноватой.
— Виноватой? — изумленно переспросил Дэниел. — Но ты же была жертвой! Невинной жертвой грязного преступления. А если бы ты была ранена? Ты бы чувствовала вину?
Зайла грустно улыбнулась.
— Ты понимаешь, сама сущность случившегося рождает чувство вины. Да, это нелогично. Уж не знаю, может, это отражение взгляда общества или отголосок тех времен, когда женщины «предпочитали смерть бесчестию». — Она задумчиво посмотрела на него. — Вот ты говоришь, что любишь меня, но скажи честно, разве в душе ты не желаешь, чтобы я была ранена пулей, чем провела шесть месяцев в доме «Желтая Дверь»?