— Он что, не согласился с твоим планом? — безразлично спросила она. — Ну что ж, ведь прав оказался ты, а не он.
— Да не было никакого плана! — Дэниел явно начинал терять терпение. Его лицо, как и голос, выражало отчаяние. — Я думал только о том, как побыть с тобой подольше, вот и все.
— Нечего щадить мои чувства. Я знаю, ты ничего ко мне не испытываешь, кроме дружеских чувств. Все это время ты вел себя со мной как любящий старший брат, и только. — Ее губы дернулись от боли. — Пока я не соблазнила тебя прошлой ночью.
— Мне кажется, что кто-то из нас сошел с ума! — Дэниел смотрел на нее, словно не веря собственным ушам. — Да посмотри же ты на меня! Ты так говоришь, как будто схватила меня и изнасиловала! Я ведь не сопротивлялся, если ты помнишь.
Зайла печально склонила голову:
— Ты был очень добр. Ты всегда был до…
— Добр! — Это походило на рев. — Ты что, слепая? Я вчера чуть с ума не сошел от страсти! Я возбуждался, просто глядя на тебя. Я изнемогал от желания все эти десять дней!
Зайла удивленно посмотрела на него, боясь поверить.
— Это правда? Тогда почему ты был таким…
— Потому что, когда у тебя была лихорадка, ты смотрела на меня, будто я какое-то чудовище. Это испугало меня до безумия. — Даже одно это воспоминание заставило его сжать зубы от боли. — Я не мог допустить, чтобы ты опять так смотрела на меня. Это было невыносимо.
— Ты жалел меня, — прошептала она.
Дэниел бурно вздохнул:
— Ну ладно, давай теперь обсудим и вопрос жалости. Одна мысль об этом, кажется, возмущает тебя до глубины души. Но ты совершенно права, я очень тебя жалею.
— Ну так можешь перестать прямо сейчас. — Зайла подняла голову. — Мне не нужна твоя жалость, как и тебе не нужна была моя — той ночью в пещере.
— Она не исчезнет только оттого, что ты этого не хочешь, — сказал он. — Она все равно существует. У меня чуть сердце не разорвалось, когда я услышал, что с тобой сделали. Я готов был их убить. А потом мне захотелось взять и поместить тебя в стеклянный ларец, где никто никогда не смог бы обидеть тебя. — Его руки крепче сжали ее плечи. — Хотя нет, не хрустальный ларец. Я хотел бы создать абсолютно новый мир для тебя. Мир, где были бы только цветы и солнце. Место, где дети не знают ни голода, ни боли, ни прочих ужасов, которые ты пережила. — Его глаза блестели. — Но я не в силах этого сделать. Я должен просто принимать этот мир таким, как он есть, как это делаешь ты. Я могу только заботиться о тебе и защищать тебя. Сделать твой мир настолько прекрасным, насколько это возможно. — Он покачал головой. — И не проси меня перестать жалеть тебя, Зайла. Или, во всяком случае, того ребенка, которым ты была тогда.