— Ладно, — ответила Зайла, все еще озадаченная.
— Ну и умница. — Он нежно взъерошил ее волосы. — Ты еще поспи. Я обещаю, что поработаю над собой и в следующий раз не буду диким зверем.
— Только не переусердствуй. Мне ты нравишься таким, какой есть. — В ее глазах светилась неуверенность. — Ты будешь здесь, когда я проснусь? — с волнением спросила она. — Я хочу сказать, тебе не придется опять ловить каких-нибудь террористов или взрывать самолеты?
— Конечно, я буду здесь. — Он старался ничем не выдать то, что узнал о ней и как был этим потрясен. — Я собираюсь пожить пока у Филипа, чтобы потом отвезти тебя в Зеландан. Так или иначе, ты теперь на моей ответственности. Я не люблю бросать дело, не доведя до конца.
Зайла почувствовала смесь радости и боли от этого ответа. Ответственность. Она была уверена, что он не хотел ее обидеть. Как же она устала быть объектом ответственности для всех своих друзей. Зайла натянуто улыбнулась.
— Это звучит очень весело. Будет интересно посмотреть, какую пиротехнику ты используешь в обычном путешествии.
Дэниел нагнулся и дотронулся губами до ее лба.
— Я что-нибудь придумаю, чтобы тебя развлечь. — Он выпрямился и потянулся к выключателю лампы, но вдруг замер. — Может, лучше оставить свет?
— Зачем? — удивленно спросила Зайла. — Я не ребенок и темноты не боюсь.
— Нет, конечно. Наверное, я просто плохо соображаю. — Выключатель щелкнул, и комната погрузилась во мрак. — Спокойной ночи, Зайла.
— Спокойной ночи, Дэниел. — Она чувствовала себя покинутой, наблюдая, как его темный силуэт удаляется к двери. — Дэниел!
Он остановился у открытой двери. Неяркий свет из холла освещал рыжие волосы, окружая его голову золотистым ореолом.
— Да?
— У меня к тебе еще один вопрос. Кто меня раздевал?
После короткой паузы он ответил:
— Я. Я сам тебя раздел и вымыл. У Филипа среди прислуги нет женщин. Я подумал, ты предпочтешь, чтобы это сделал я, а не кто-то чужой.
Зайлу опять охватило чувственное волнение. Боже мой, она ведь действительно больна, но это не мешает ей думать о том, как Дэниел касался ее, обнаженной, руками, ласкал взглядом. Все тело вдруг пронзило возбуждение. Какой быстрый переход от фригидности к нимфомании! Хотя нет, какая же это нимфомания? Она ведь желает только Дэниела, и никого больше.
— Ты был прав, — сказала она, чуть осипшим голосом. — Спасибо.
— Пожалуйста. — Он помешкал, а когда заговорил, то слова звучали нерешительно. — Ты очень красивая женщина, Зайла. И совершенно особенная. Я надеюсь… — Он умолк. — Спокойной ночи. — Дверь за ним тихо закрылась.