— Нет… не думаю. Это были франки, но у них не гладкие лица, как у многих франков. Бороды… красные кресты на плащах. — Он открыл мокрые от слез глаза. — Этого достаточно, мой господин?
— Да. — Вэр поднялся на ноги. — Ты хорошо держался. Ты вел себя как настоящий солдат, парень. А теперь поспи. Мы снова поговорим, когда тебе станет лучше. — Он пошел к двери и, открыв ее, оглянулся на Tea. — Найдите кого-нибудь, кто бы посидел с ним, и приходите в Большой зал. Я должен поговорить с вами.
Она тоже хотела поговорить с ним, швырнуть ему в лицо грязные слова погонщиков верблюдов. Она хотела бы сбросить его с крепостной стены!
— Я… хорошо держался, — прошептал Гарун. — Вы слышали, что он сказал?
— Я слышала. — Она попыталась сдержать свой гнев, чтобы мальчик не заметил, как дрожит ее голос. — А теперь спи. Когда ты проснешься, я принесу тебе поесть.
— Я… хорошо держался… — шептал он, проваливаясь в сон.
Когда она решительным шагом вошла в зал, Вэр стоял у окна и глядел на горы.
— Это жестоко и совершенно ненужно, — выпалила она. — Мальчик только что потерял мать. Неужели вы не могли подождать, пока он немного окрепнет?
— Нет. Если бы на деревню напали разбойники, мы бы стали их преследовать и отомстили бы им.
— Чтобы погибли еще люди?
Он не обернулся, отвечая ей:
— Да. Это война.
— И это ничего не значит для вас, не так ли? Все эти мужчины, и женщины, и дети…
— Все когда-нибудь умирают.
— Но не так! — Она пересекла зал и подошла к нему. — Эти дети… — Она замолчала, ее голос предательски дрогнул. — Только не дети. Такого не должно было случиться.
— Нет.
— Но тогда почему это все же произошло?
— По моей вине, — сказал он едва слышно.
— Что?
— По моей вине. Я думал, что только те, кто живет в Дандрагоне, подвергаются опасности. Вот почему я никому, кроме моих солдат, не разрешал здесь слишком долго задерживаться. Для жителей деревни не было никакого риска. — Внезапно вся сдержанность слетела с него, и он с силой стукнул кулаком по оконной раме. — Проклятие! Они не должны были их трогать!
Она подошла на несколько шагов ближе.
— Но я не понимаю… — И тогда она увидела его лицо.
Искаженное смертельной мукой, с глазами, полными отчаяния и боли. Она никогда раньше не видела ни на чьем лице такого страдания.
— Они убили их всех ради того, чтобы показать, что им все подвластно и им ничего не стоит добраться и до меня.
— Рыцари-тамплиеры? Но ведь они служители Господа. Я не могу представить, что они способны на такое!
— Вы можете думать что угодно. — Он глубоко и резко вздохнул, и она вновь увидела на его лице непроницаемую маску.