Домишко был построен из камня. Ее глаза не сразу приспособились к полутьме, царившей внутри. У Камерона, кажется, такой проблемы не было — судя по всему, он хорошо там ориентировался. Подойдя к столику у окна, он зажег толстую свечу. Стало светло, и Мередит огляделась. Ей показалось, что в домике все приготовлено к их прибытию. Возле большого камина лежала охапка дров. У дальней стены стояла широкая кровать, аккуратно застеленная свежими простынями. Пока Камерон разжигал огонь, Мередит смущенно стояла посередине комнаты. От усталости у нее подкашивались нога. И неудивительно, потому что это был один из самых длинных дней в ее жизни.
И он еще не закончился.
Наконец Камерон выпрямился. Забыв об усталости, Мередит беспомощно заглянула ему в глаза.
Его серые глаза отливали в свете камина серебристым цветом. Сама атмосфера вокруг него напоминала воздух во время грозы.
Он медленно обошел вокруг нее. «Кружит, словно хищник вокруг своей жертвы», — подумала она. Теперь, когда они оказались здесь, он наконец заговорил:
— Почему ты убежала, Мередит?
Под его пристальным взглядом она потупилась.
— Куда это ты, черт возьми, собралась? — насмешливо спросил он. — Позволь мне угадать самому. Наверное, куда угодно, лишь бы подальше от меня? — В глазах его бушевало адское пламя, и ей хотелось опустить голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. — Скажи мне, Мередит, куда бы ты направилась? Назад к отцу, к Рыжему Ангусу?
Она плотно сжала губы и покачала головой.
— В таком случае куда же?
— В Конниридж, — очень тихо ответила она.
— В монастырь? Но почему?
Мередит судорожно глотнула воздух. Его вопросы причиняли боль, словно он ножом бередил незажившую рану. Почему он не может оставить ее в покое?
Он провел загрубевшим пальцем по ее шее.
— Мери, — насмешливо произнес он. — Моя малышка Мери… ты не хочешь мне отвечать?
Мери… моя малышка Мери. Мередит побледнела как мел. Потому что так называл ее тот… Она резко отбросила его руку.
— Меня зовут не Мери! Не называй меня так! Камерон, прищурившись, смотрел на нее. Дрожа от ужаса, она забилась в угол и сжалась в комок. Он выругался. За этим что-то кроется, подумал он, и пропади все пропадом, если он не узнает, в чем тут дело. Он взял ее за руку и подвел к камину.
— Расскажи мне все, — сказал он. — Я знаю, ты беспокоишься об отце. Почему же не хочешь вернуться домой и убедиться, что он жив и здоров?
Она задрожала так, что он испугался.
— Не надо бояться меня, — напряженно произнес он.
— Оставь меня в покое! — пробормотала она. В ее голосе звучала жалобная мольба.