— Нет! В ней наше спасение!
— Уж не хочешь ли ты сказать, что всякое сопротивление Людовику теперь исчезнет? — спросила Джоанна.
Иэн очень слаб, и Джоанна не позволяла ему много разговаривать. Он что-то рассказывал о принце Генри… нет, не о бедном ребенке, а о будущем короле Англии. Джоанна и без того знала, что Иэн будет бороться за право принца на трон.
— Конечно же, нет, — засмеялся Джеффри.
— Но, Джеффри, смерть короля вряд ли обескуражит Людовика. — Джоанна не отрывала глаз от лица мужа, опасаясь, что огоньки в его глазах погаснут. Но лучше уж сказать все. Если он накалится, а потом будет долго остывать, вреда еще больше. — Война ведь не кончится…
— Конечно, нет, — с готовностью согласился Джеффри. — Нет! Нет! — Он снова засмеялся. — Как обрадуется Роджер, что наконец-то избавился от нас… по крайней мере от меня! Бедняга! Принимая это место, он уже знал, что здесь будет мой дом. Такой же наемный рыцарь, как и твой сэр Ги. И все же он слишком долго хозяйничал здесь один. И вот приехал я… да еще в таком настроении! Джоанна, Джоанна, мы спасены!
Она пристально посмотрела на Джеффри. В одном она определенно ошибалась: ранения не породили в нем страх. Он снова страстно рвется в сражения… Но чем вызван этот безрассудный порыв?
— Джеффри, успокойся! — сказала Джоанна. — Отчего ты так возбужден?
— Оставлю свою радость при себе! Я собирался тебе шепнуть об этом, но ты выставила меня за дверь, а другой возможности у меня не…
— Джеффри, я тоже не любила Джона, но… но он твой дядя. Просто неприлично весело голосить на весь дом о его смерти.
Значит, Джоанна ничего не поняла! Джеффри взял ее за руку, поцеловал и усадил рядом с собой у окна.
— Я напугал тебя! Прости. Что касается Джона как человека, то мне всегда было наплевать, будет он жить или нет. О каких его достоинствах можно говорить? Он был жесток и распутен. А его вероломство? Но не будем об этом. Теперь он мертв. Что касается Джона как короля, то тут дело обстоит совсем иначе. Пока Джон был жив, войны не прекращались. Если бы Людовик проиграл, возникли бы новые бунты, в которые вовлекались бы все новые и новые претенденты на трон.
— Но почему? Бесспорно…
— Потому что такова уж была натура Джона. Он не мог не отталкивать от себя людей, даже когда не хотел этого. В нем было нечто такое, снедавшее его и имевшее над ним власть. Возможно, он был одержимым. Я никогда не рассказывал тебе, почему мой отец оставил его, ибо и сам не был уверен в этом. Вероятно, отец понял, что Джон позвал меня в свой опустошительный поход на восток, чтобы избавиться от меня. У твоего брата острое чутье на нож наемного убийцы или удар в спину. Мне тоже удалось выработать его в себе. Отец рассказывал мне, что, когда они еще были вместе перед самым вторжением Людовика, Джон пытался задобрить Элу.