Все ее тело налилось тяжестью, а разум охватила тоска, будто огромная ворона летала над ней и била крыльями. Она вспомнила последние два дня. Увидела умирающую у ее ног олениху, привязанного к столбу монакана, укрытие среди ветвей, где она пряталась от проплывавших мимо воинов-монаканов, расчлененные тела воинов на лесной поляне. Но она видела смерть всю жизнь и привыкла к ней. В конце концов, она все выдержала и вышла победительницей.
Она принесла хорошую жертву, ублажила Океуса и Анохэ. Что же с ней происходит?
«Я совсем не паухэтанка, — думала она. — Как я могу поддаваться слабости?» Она чувствовала, как на груди у нее выступили капельки пота. «Я должна одеться и искупаться до прихода тассентассов».
Она быстро прошлась по комнате в поисках какой-нибудь одежды, которую могли оставить жены отца. Когда она вытащила из-за подвесной постели корзину, часть ее тревоги улетучилась. Она достала светлую юбку из оленьей кожи, украшенную густой бахромой, новую пару мокасин, затейливо расшитых зелеными нитками. Вид красивой обуви немного подбодрил ее. Она отшвырнула свою старую юбку и мокасины с такой силой, что они с громким шлепком приземлились на пол. Это еще больше подняло ей настроение.
«Я грязная, — подумала она. — Нужно найти место, где бы я могла искупаться и осмотреть себя. Я хочу смыть с себя свою слабость. Я хочу снова выглядеть красивой, как и подобает дочери великого вождя. Тассентассы должны увидеть меня и прийти в восхищение».
Она стояла в дверях дома, пытаясь вспомнить, где находится пруд. Потом она припомнила, что он был в конце ограды. Она огляделась, сняла пук индюшачьих перьев, прикрепленный к двери, и поспешно пошла совершать омовение. Она даже не потрудилась накинуть на себя одежду и несла ее в руке.
Забравшись в пруд, Покахонтас терла тело и волосы, затем обсушилась перьями и облачилась в одежду. Она почувствовала себя обновленной. Подняв голову, она различила какое-то волнение в поселке. Сначала звук был слабым, всего лишь эхо топота многочисленных ног. Затем он усилился и передался по земле. «А, прибыли чужеземцы, — догадалась она. — Я должна поторопиться». Черные мысли рассеялись, уступив место любопытству.
Сперва она ничего не могла разглядеть сквозь толпу жителей поселка. Покахонтас протолкнулась к праздничному возвышению с единственной мыслью — увидеть тассентассов.
— Сюда, Покахонтас, ты должна быть здесь, — прокричал кто-то.
Она пошла на голоса. Покахонтас знала, что ей следует быть рядом с Починсом, но, чтобы судить о грязных людях по справедливости, она должна в первый раз увидеть их не с высоты власти. Толпа бросилась к ограде, потом замедлила движение. Починс предложил обитателям поселка вознести молитву Океусу, попросить его заступничества перед чужестранцами до того, как их впустят внутрь ограды.