Баккара, однако, ошибалась.
Сэр Вильямс предвидел все это и принял свои меры. Тюркуаза отказала своей горничной накануне, так что та, которая осталась у Баккара, не знала ровно ничего.
Баккара провела ночь в ужасном волнении.
Она ожидала утра, считала минуты, часы и не могла дождаться, скоро ли наступит другой день.
В восемь часов она уже позвонила.
— Вероятно, — сказала она, — скоро придет сюда г. Роше и спросит вашу бывшую госпожу. Вы проводите его в залу и попросите подождать.
Она не ошиблась. Ровно в девять часов Фернан подошел к решетке сада.
Его попросили в залу.
— Барыня одевается и просит вас подождать, — сказала ему горничная.
Роше был очень бледен и сильно взволнован.
Он возвратился накануне домой с твердым намерением сознаться во всем перед женой, и мы видели, как он нагло лгал.
Эрмина поняла с этой минуты, что ее достоинство супруги и матери повелевает ей держать себя в совершенном отдалении, поэтому, когда Фернан пошел со двора, она уже не спрашивала его, куда он идет.
Роше пришел к Тюркуазе в сильном волнении, он решил не принимать жертвы, которую она хотела принести ему. Он составил план поведения. Он решил возвратить виконту де Камбольху все его подарки и сумму, заплаченную им за отель, после чего он хотел просить Тюркуазу принять этот отель в подарок.
В зале все было в прежнем порядке, как и накануне, так что ничто не могло возбудить его подозрений, и когда он услышал в соседней комнате шорох шелкового платья, то был вполне уверен, что это Тюркуаза.
Дверь отворилась. Фернан невольно отступил назад. Перед ним была не Тюркуаза, а госпожа Шармэ, или, вернее сказать, не госпожа Шармэ, не строгая женщина в чёрной одежде, не дама человеколюбивого общества, посвятившая свою жизнь на делание добра, но это была Баккара — да, Баккара, блистающая молодостью и красотой, Баккара, сделавшаяся прежней львицей, которую весь Париж привык встречать на Лоншанском гулянье в великолепной коляске, запряженной четверкой темно-серых лошадей. Баккара, казалось, помолодела лет на пять.
На ней было надето прелестное утреннее полуоткрытое платье, не скрывавшее белизны ее плеч.
— Здравствуйте, любезный, — сказала она развязным тоном.
Ее черные глаза приняли прежнее соблазнительное выражение, а на губах явилась та очаровательная улыбка, из-за которой люди рисковали своей жизнью.
Фернан молчал.
— Вы не хотите дать мне руку?
— Госпожа Шармэ! — прошептал потерявшийся Фернан.
— Ошибаетесь, мой прекрасный друг, жестоко ошибаетесь. Я не госпожа Шармэ. Госпожа Шармэ умерла, а теперь здесь Баккара.