— Ты бросишь ее. Титина чересчур вульгарная женщина. Я тебе найду получше ее.
— Все это, — продолжает Рокамболь, — при разумном ведении дела составляет бюджет в сорок тысяч ливров годового дохода.
— Как!? — вскрикнул баронет. — Ты тратишь такую сумму!?
— Пока нет еще, но вы бы могли, дядя, прибавить и еще кое-что.
— Хорошо, если ты будешь дельно работать.
— Черт побери! Мне кажется, что я недурно веду дела.
— Гм! Относительно…
И сэр Вильямс улыбнулся самым добродушным образом.
— И если бы вы давали одним тысячным билетом более…
— В год или в месяц?
— В месяц, дядюшка.
— Мой сын, — заметил серьезно баронет, — бог свидетель, что я не имею привычки жалеть для дела каких-нибудь пустяков вроде свечных огарков.
— О, я это хорошо знаю, — ответил Рокамболь.
— Но, однако, я ожидаю того, что у нас называется коммерцией.
— Это верно, дядя.
— Это мое правило. Впрочем, если ты желаешь тысячной прибавки, то я не вижу причины отказать тебе в ней.
— Вы знаете, дядя, что я не сплю за работой.
— Дело в том, — проговорил сэр Вильямс, — что теперешнее дело стоит того, чтобы о нем подумать.
— Я вполне уверен в этом, дядя, так как вы мне сказали, что дело стоит кой-чего.
— Оно колоссально… баснословно, — ответил холодно баронет.
— Можно узнать, в чем оно заключается?
— Конечно, так как я вполне доверяю тебе.
— Ваше доверие хорошо помещено, — заметил тихо Рокамболь, — я уже больше не дурак, чтобы изменять вам.
— Ясно, — прервал его хладнокровно сэр Вильямс, — что между подобными нам личностями преданность, благодарность и подобные слова — мыльные пузыри. Между мной и тобой заключаются выгоды. Истинная дружба не имеет других законов.
— Вы, верно, говорите о золоте, дядя.
— Если ты найдешь кого-нибудь, кто покажется тебе более энергичен и более выгоден для тебя, то ты не останешься моим.
— Я никогда не был подлецом, — ответил Рокамболь, наливая баронету в стакан вина.
— Но так как ты не найдешь человека лучше меня, то я и не стесняюсь открыться и доверить тебе часть моих планов.
— Посмотрим их.
— Во-первых, — спросил сэр Вильямс, — как ты находишь мою комедию, которую я разыграл, чтобы вернуться в семейство моего брата?
— О, великолепно! — ответил Рокамболь с восторгом. — Ваша бесчувственность на большой дороге была так хорошо разыграна, что если бы я не был почтальоном, то вас бы, наверное, раздавили. Сцена встречи, раскаяние, угрызения совести и ваша жизнь — все это стоит вне всякой похвалы, дядя.
— Не правда ли?
— Только, — возразил Рокамболь, — я не понимаю одного: что вам за охота продолжать так долго играть эту роль Мне кажется, что это просто невыносимо.