– Да, – сказал Данил. – Мне очень… У нас тоже есть такие дураки, как те. И ничего им не сделаешь…
– Сделаешь, – неуверенно сказала Эмма. – Если с друзьями…
– Только у нас в классе никто ни с кем не дружит, – сказал Данил.
– Это бывает в санаториях, – возразила Эмма. – Не успели еще познакомиться…
Данил махнул рукой:
– У нас в том, старом классе тоже никто ни с кем не дружит… Только девчонки. И еще подножки подставляют, говорят всякое… Слушай, а ты правда в футбол хорошо играешь? А в хоккей? У нас тут есть каток… И я тебе могу дать свою клюшку. У меня хорошая клюшка. И еще настоящая шайба. Хочешь, покажу?
Эмма почувствовала, что надо удирать, пока не поздно. Парень смотрел на нее, как раньше – за несколько лет до Эмминого рождения – люди смотрели на космонавта Гагарина.
– А еще у меня есть трансформеры. Хочешь, дам? Хоть навсегда? Подарю?
– Мне?!
– Ну да… И еще у меня дома есть компьютер. Ты можешь прийти ко мне домой и поиграть во что хочешь, хоть до ночи.
– Да? Спасибо…
– И у меня есть настольный футбол. И железная дорога. Немецкая.
– Очень хорошо…
– А у моего соседа по парте в той, старой школе, у него тоже есть клюшка, и щитки, и коньки с ботинками, и маска для вратаря… И еще у него есть старший брат. И у него своя кодла. И как они однажды набили этого Зербицкого! Слушай, а ты…
За Эмминой спиной коротко просигналил автобус.
– Мне пора, – сказала Эмма с облегчением. – Ну, пока.
– Ты еще приедешь? – тихо спросил Данил.
– Я… – Эмма открыла рот. – Мне надо идти.
– А можно я скажу пацанам, что ты еще приедешь в хоккей погулять? А…
– Знаешь что, – сказала Эмма быстро: – Приходи с родителями в детский театр. Там и увидимся.
Видимо, Данил ждал чего-то другого. Глаза его, прежде глядевшие на Эмму страстно и требовательно, теперь заморгали беспомощно и жалко:
– А можно… я скажу пацанам, что если они меня еще тронут, то ты их набьешь?
Автобус просигналил снова. Эмма сделала шаг назад;, свет упал на ее лицо. Данил шагнул за ней, всматриваясь.
– Пока, – быстро сказала Эмма. – До встречи.
Взгляд Данила вдруг изменился. Распахнулись ресницы, сам собой разинулся рот. Секунда – и пацан нахмурился, плотно сжал губы, будто не веря своим глазам.
– Я… пошел, – зачем-то сказала Эмма.
– Так ты, что ли… тетя? – едва слышно спросил Данил.
Эмма махнула ему рукой и побежала к автобусу. И, уже упав на сиденье рядом со Светочкой, обернулась.
Данил стоял под фонарем, очень маленький и очень одинокий. У ног его лежали две тени – оранжевая и синяя.
* * *
– Алло! Ростислав Викторович?
– Саша! Привет… Я уже думал, что ты не позвонишь.