— Джеймс, — начал волшебник, — была ли та вода, которую ты использовал, действительно водой, и ничем, кроме воды?
— Обычная вода, — отвечал Джим. — Я взял ее несколько часов назад из ручья. Сэр Брайен видел, как я вылил из фляги вино и наполнил ее водой.
— Клянусь волей Всевышнего, я видел это, — дрожащим голосом подтвердил Брайен.
— Зачем ты облил водой поддельного принца? — спросил Каролинус.
— Зачем… — Джим сглотнул слюну. — Я ведь знал, что от воды он растает. Я знал, что эти подобия всегда делаются с помощью волшебства из свежего снега с горных вершин.
— А кто тебе сказал, что подобия делаются из снега? — вопрошал Каролинус. — Кто сказал тебе, что предмет, изготовленный таким образом, растает, если ты плеснешь на него водой, как тает мокрый снег?
— Об этом, — ответил Джим, — не раз говорилось в волшебных сказках в… словом, там, откуда я прибыл.
— Ты все слышал. Департамент Аудиторства? — спросил Каролинус.
— Я слышал, — отозвался бас.
Голос волшебника стал поспокойнее. Он был почти вежлив.
— Ну вот, пока все, — сообщил он. — Джим, отойдем немного: мне надо поговорить с тобой.
Он развернулся, даже не взглянув на Мальвина, да и у Джима не было никакого желания рассматривать этого мастера магии. Он уже двинулся за Каролинусом, да тут среди людей, стоявших перед ним, началась суматоха. Семеро латников несли кого-то на изрубленном щите, словно на носилках. Один воин поддерживал голову раненого — шлем уже сняли, — и двое держали ноги, не уместившиеся на щите. Они вынесли раненого на открытое пространство и осторожно опустили его рядом с флагштоком.
— Жиль! — воскликнул Джим. И тут разом случилось два события.
— Вы свободны, — раздался незримый бас, и в тот же миг мимо Джима промелькнула худощавая фигурка в голубом камзоле и упала на колени перед телом, лежащим на щите.
— Мой храбрый сэр Жиль! — зарыдал настоящий принц. — Как мне отблагодарить тебя за это и за все, что ты сделал ради спасения меня — моей жизни и моей чести?
В лице Жиля, покоившегося на импровизированных носилках, не было ни кровинки. Его губы зашевелились, но Джим не смог расслышать ни единого звука. Принц схватил обмякшую руку Жиля и прижал ее к своим губам. Доспехи на теле рыцаря были изрублены на куски, причем казалось, каждый из них был густо залит кровью. Теолаф опустился на колени по другую сторону от Жиля и принялся мокрыми тряпками стирать кровь с ран, надеясь остановить кровотечение.
И вдруг среди воинов поднялась новая суматоха. Плотный круг рыцарей и латников развалился, будто его пронзили тараном. В открывшийся между людьми проход въехали на конях четыре рыцаря. Их предводитель, плотный человек крепкого телосложения, остановил коня в шаге от флагштока. Он спешился, снял шлем, и все присутствующие увидели его круглую седоватую голову, коротко подстриженную бороду, подернутую нитями седины, и тяжелое, жесткое лицо. Незнакомец преклонил колено перед королем Иоанном.