– Итак, дитя моё, – произнес Роден, пристально – глядя на раскрасневшуюся от стыда девушку, – я весьма рад тому, что вы сейчас сделали; если вы и впредь будете столь же любезны с нами, возможно, вы восстановите то, что погубила ваша глупость. Ах, черт меня возьми, как она прекрасна, как идет ей такое сочетание удовольствия и боли!
– О, сударь, чего ещё вы от меня требуете? – спросила Жюстина.
– Ничего такого особенного, что мы не могли бы получить от вас силой, и ещё раз повторю, ничего, что не смягчило бы вашу участь, если, конечно, вы этого захотите. Например, в данную минуту нам хочется, чтобы вы поласкали мою сестру своим язычком. Она предоставит в ваше распоряжение влагалище, а Розали будет лизать ей задницу. Пришлось повиноваться: разве можно было не выполнить просьбу, которая могла легко превратиться в строжайший приказ? Композиция составилась следующим образом: чтобы завершить её, Роден расположился справа от своей сестры, Ромбо – слева. Их фаллосы почти упирались в рот Жюстины, а их седалища прижимались к губам Розали, и обе несчастные девочки должны были сосать и облизывать их одновременно с прелестями Селестины. Марта обходила стройные ряды участников, подбадривала их, теребила яички, следила за тем, чтобы языки и губы девочек по очереди обрабатывали доверенные им предметы, и время от времени демонстрировала свои соблазнительные ягодицы обоим развратникам. Более опытная Розали с большим усердием исполняла эти мерзкие обязанности, нежели Жюстина, которую они отвращали, но которая, тем не менее, со слезами на глазах делала все, что было ведено. Такая прелюдия наэлектризовала наших блудодеев до предела.
– Ромбо, – продолжал Роден, – пора содомировать Жюстину; ты не представляешь, до какой степени кружат мне голову её восхитительные ягодицы. Пожалуй, нет во Франции мужчины, который имел бы столько задниц, сколько имел я, и я клянусь тебе, друг мой, что мне ни разу не попадались более соблазнительные и совершенные, более белые и крепкие, более аппетитные, чем у этой маленькой потаскухи. Каждая похвала сопровождалась огненным поцелуем, подаренным обожаемому идолу. Улучив момент, Жюстина упала в ноги своим палачам и стала молить о пощаде, употребляя самые трогательные выражения, порожденные болью и отчаяньем.
– Возьмите мою жизнь, – сказала она в заключение, – только оставьте честь!
– Но вины твоей здесь не будет, – ответил Ромбо, – потому что мы тебя изнасилуем.
– Абсолютно точно, – подтвердил Роден, – ты не возьмешь этот грех на свою душу, ибо тебе придется уступить силе. И продолжая утешать Жюстину таким жестоким способом, негодяй уже укладывал её на диван.