Он кривит верхнюю губу в некоем подобии улыбки, демонстрируя лошадиные зубы. У него странный гнусавый выговор. Он не нравится Вауну.
Йецер мрачно улыбается, не скрывая облегчения. Очевидно, появление Вауна сделало их разговор дружелюбнее.
— Та авалонская война? Не так давно прибыл корабль с Авалона.
— «Карина», сэр. В прошлом году. Блондин отрывает ломоть от рулета и говорит с Забитым ртом.
— Не помню никаких разговоров о войне. Йецер снова приходит в замешательство.
— Четырнадцать с половиной лет, сэр. На самом деле, мне кажется, что «Карине» понадобилось около пятнадцати. Может быть, когда она отправилась, война еще не началась. Люди тоже за это время забыли и, возможно, не догадываются, что мы можем этим заняться…
Рокер смотрит волком.
— Поэтому мы и проводим допросы, охранник! Вы просматривали записи «Карины»?
— Не детально, сэр. Там, естественно, упоминаются беспорядки. Без этого не бывает. И упоминаются противоправные биологические эксперименты, но, как обычно, никто толком ничего не знает. Это наверняка расследовалось, согласен, и мы можем выследить иммигрантов и еще раз с ними поработать…
Адмирал неодобрительно хрюкает.
— Только мы трое, сэр! Внешние расследования всегда секретны — ни одно слово не достигнет ушей подозреваемых. Никаких номеров дел для дополнительного машинного времени…
— Это меняет дело, — снисходительно бурчит Рокер.
Мощный корпус Йецера снова расслабляется. Он трогает пальцами подбородок, как будто он у него болит.
Адмирал, отправив очередной груз в свою пасть, откладывает вилку в сторону. Он откидывается в кресле, чешет волосатое пузо, изучая Вауна, и бормочет:
— Снимай рубашку.
Ваун смущенно подчиняется. Обремененный жеванием, Рокер знаком велит, чтобы он снял и штаны.
— М-м. Выглядит вполне по-человечески. И у Приора тоже не было волос на груди. Интересно, почему?
Потому что волосы на груди — это дурацкое жабо, — думает Ваун, но ему кажется, что говорить это Рокеру в глаза не было бы разумно.
— Но у него ведь есть соски! — Рокер снова кривит на Вауна губу. — Зачем тебе соски, парень?
— Не знаю, сэр. А вам зачем?
Голубые глаза угрожающе прищуриваются.
— Я — продукт эволюции. Эволюция движется вперед за счет проб и ошибок, а не по плану, верно, Йецер?
— Верно, сэр. Она улучшает то, с чем ей приходится работать. Не выбирает простых путей.
— Но если этот… мальчик? Оно? Он? Я полагаю, что мы будем называть его человеком? Если этот парень был выращен в бутылке, то тот, кто его проектировал, мог бы и опустить столь необязательные вещи, как соски. Верно?
— Полагаю, что так, сэр.