Наконец заговорил Гармат.
— Этого недостаточно, — прошептал советник.
Велисарий вопросительно приподнял брови.
Советник покачал головой. Нет, этим жестом он не выражал недружелюбия, но он также не показывал и почтения.
— Прости, Велисарий. Я верю тебе и верю тому, что ты рассказал. И камень на самом деле вызывает благоговение, как ты и описал, но…
Гармат сделал широкий жест рукой, пытаясь охватить и корабль, и весь мир, лежащий за бортом.
— То, что ты говоришь, включает не только нас, но и тех, перед кем мы отвечаем.
— Ты сам хочешь взять камень в руку, — мягко заметил Велисарий.
Гармат улыбнулся и покачал головой.
— Конечно нет! В моем возрасте ужасные видения совсем ни к чему. Я их уже достаточно насмотрелся.
Велисарий перевел взгляд и придвинул ладонь — незаметно — к принцу.
— Тогда Эон.
Принц уставился на камень. Нахмурился в задумчивости. Только задумчивости, не страхе — это было очевидно для всех, кто за ним наблюдал. И не только Велисарий заметил взрослое достоинство и уверенность в будущем на этом черном молодом лице.
— Нет, — наконец сказал Эон. — Я пока себе не доверяю. — Он повернулся к Усанасу. — Возьми.
— Почему я?
— Ты — мой давазз. Я доверю тебе больше, чем какому-либо другому человеку, живущему на земле. Возьми.
Усанас уставился на своего подопечного. Затем, не отводя взгляда, протянул руку Велисарию. Полководец опустил в нее камень.
Мгновение спустя камень скрылся в зажатой ладони Усанаса. И давазз на какое-то время покинул реальность.
Вернувшись, он открыл глаза и казался абсолютно таким же. Остальные были несколько удивлены. Велисарий поражен.
Однако когда давазз заговорил, полководец подумал, что различает легкую дрожь в густом баритоне.
Первые слова были обращены к принцу:
— Давазз всегда удивляется. И опасается.
Усанас сделал глубокий вдох и на мгновение отвел взгляд.
— Но больше не будет. Ты оказался великим принцем. И — со временем — будешь великим королем.
Давазз пытался подобрать слова.
— Слушай, хватит тянуть время! — рявкнул Эон. Усанас посмотрел на него в смущении.
— Во-первых, это твоя глупая идея, — давазз злобно взглянул на советника. — А ты его поддержал.
Гармат пожал плечами. Усанас улыбнулся римлянам (улыбка по крайней мере не изменилась. Только не она).
— Вы должны простить моих товарищей, — сказал давазз. Теперь он вдруг заговорил по-гречески без всякого акцента, как до этого, и больше не делал никаких ошибок. Правильно строил предложения и мог составить длинные! Велисарий с трудом сдержался, чтобы не выпучить глаза от изумления. Его катафрактам это не удалось. Они не могли поверить в произошедшую перемену. Человек вдруг теряет акцент, начинает говорить по-гречески, как грек!