Главным из них был голос Вахси, командующего самим полком.
— Сейчас нет времени, царь царей, — настаивал Вахси.
— Я — не негуса нагаст! — орал Эон. — Я не могу им стать — до тех пор, пока меня не примут в сарв Дакуэн!
Принц, теперь царь, оторвался от работы. Тела его отца и брата уже нашли. Эон работал всю ночь вместе с солдатами и большей частью жителей Аксума, расчищая обломки и завалы. Теперь наступило утро следующего дня и все еще оставалось много работы. Непосредственно царские покои разрыли, но взрывчатка малва повредила более трети огромного комплекса. Нашли сотни трупов и столько же выживших. Спасатели слышали слабые стоны нескольких жертв, которые все еще оставались живы, погребенные под камнями.
Вахси нежно положил руку на плечо Эона.
— Дакуэн подождет, царь.
Командующий сарвом Дакуэн кивнул, показывая на группу солдат, которые стояли всего в нескольких футах за его спиной. Там собрались все офицеры полка, за исключением тех, кто вместе с Эзаной находились в Индии.
— Никого из нас не беспокоит этот вопрос.
Услышав слова Вахси, офицеры полка согласно кивнули. Некоторые из них бросили взгляды на Усанаса. Давазз находился в нескольких ярдах, не обращая внимания на слова. Он был слишком занят, двигая камни.
Даже Эон не смог упустить очевидное одобрение в этих взглядах.
— Нет необходимости, — мягко сказал Вахси. Затем добавил еще тише, так, что его слышал только Эон: — Нет необходимости, Эон. Нет вопроса: полк одобряет и Усанаса, и тебя.
Вахси усмехнулся, но снова очень тихо. Его опять слышал только Эон.
— Конечно, у них найдутся резкие слова насчет смехотворной философии охотника, и они с наслаждением послушают все детали твоих детских выходок. Но это просто традиция. — Он бросил взгляд на стоявшую далеко от них Антонину, которая руководила своими солдатами, участвующими в спасательных работах. Все римляне пережили взрыв и сразу же взялись за работу. — В особенности они с нетерпением ждут рассказа о всех случаях, когда Усанасу приходилось давать тебе подзатыльники, пока ты наконец не научился не пожирать глазами жену Велисария.
Эону удалось улыбнуться. Конечно, улыбка получилась не особо радостной, но Вахси все равно почувствовал облегчение, когда ее увидел. На какое-то мгновение лицо Эона снова стало лицом молодого человека. На протяжении нескольких часов после того, как нашли тела Зайи и Тарабай, это было лицо старика, искаженное грустью. Зайя являлась его наложницей с тринадцатилетнего возраста. Если страсть и угасла, пусть и частично, он все равно сильно любил ее. И он был очень увлечен Тарабай, с тех пор когда познакомился с нею в Индии.