Сэр Джордж, сын которого женился на наследнице Мортона, оставался невозмутим.
После приема — банкет, после банкета — маскарад, после маскарада — бал в обширном дворе, где новые фонтаны наполнены розовым вином и утонувшими насекомыми, а шпалеры, отделяющие танцующих от звездного неба, увиты мускатным виноградом. Торжественная музыка, бранль и гальярда, чакона и аллеманда, павана и испанский менуэт, лилась меж персиковых деревьев под звуки ломаного французского, который коверкали луженые английские глотки, и изысканного французского самых культурных придворных в мире. С длинной аркады, окружавшей Новый замок, смотрели на танцующих королева Екатерина со своими дамами, среди которых находилась и Маргарет Леннокс, а между ними, как красноперки, сновали пажи.
Пара за парой выступали в танце; дамы и кавалеры в тардифском бархате и расшитом атласе, в блистающих драгоценными камнями шелках, в серебряных кружевах, золотой парче, в шляпах со страусовыми перьями, задевающими за виноградные гроздья. Мужчины с холеными руками, длинноногие, широкоплечие, улыбающиеся и беспечные; женщины с выщипанными бровями, в платьях, усыпанных самоцветами, с длинными сверкающими нарукавниками, со шлейфами и слегка приподнятыми спереди подолами, чтобы открыть на дюйм чулки и венецианские бальные туфельки из атласа. Здесь собрался цвет всех трех наций. Танцоры кланялись, скользили, замедляли шаг, расходились и перестраивались. Время текло незаметно.
Купидоны заполнили освободившийся двор и станцевали мореску 20) с факелами. Дамы под вуалями пропели хвалебные песнопения, а рыцари в масках прочитали стихи. Сегодня не было ни гигантских пирогов, ни львов, ни оживших статуй… фантазии явятся в другой раз. Вместо этого пажи разносили гирлянды цветов, вино, плетеные корзины с кошачьими масками.
Маски были прелестны. Уна О'Дуайер, с черными волосами, убранными под сетку и перевитыми драгоценными камнями, выбрала маску дымчатой персидской кошечки. Ее изумрудные глаза горели огнем. На тонких улыбающихся губах и подбородке выступили серебристые капельки испарины. Черный Том Батлер, десятый граф Ормонд, один из тех милых ирландских мальчиков, что принимали О'Лайам-Роу в Лондоне, ныне член английского посольства, дарил Уну своим вниманием. Ормонд, воспитывавшийся с Эдуардом Английским, не знал никакой другой нации, кроме англичан, да и не желал знать.
Уна, наблюдая сквозь прорези в маске за тем, как он жадно разглядывает ее тело, продолжала то хитрое, коварное предприятие, за которое взялась. Тетушка Тереза утверждала, что юноша влюбчив. А Кормак, глаза которого радостно заблестели в предвкушении новых возможностей, спросил: