Жрец подошел к нам и священным ножом оцарапал кожу у нас на груди; выступившую кровь он промокнул четырьмя кусками маисовой лепешки и распределил их между нами так, чтобы каждый съел кусок с кровью своего побратима. Сколь ни отвратителен был этот варварский ритуал, мы с должной торжественностью выполнили все его требования, и жрец провозгласил нас братьями по крови и плоти, равными в делах и помыслах.
Мушманго распорядился выставить вахту на вершине горы, чтобы наблюдать за возможным прибытием «Золотой Надежды» или «Сокола». Защита поселка была организована безупречно, и у нас имелось надежное укрытие на случай отступления. В лесной же засаде дротики, стрелы и длинные копья островитян могли успешно противостоять огнестрельному оружию пиратов.
Майкл выразил самое презрительное отношение к Фентону как предводителю, узнав, что он тот самый хвастун из «Обросшего Якоря». Сэма Пайка он тоже считал последним трусом. О достоинствах Симпкинса ему трудно было судить, однако казалось абсурдным, чтобы трактирщик обладал качествами, способными сделать из него генерала. Майкл, насколько я его знал, стоил их всех троих, вместе взятых, как по силе ума, так и по силе физической. А Фентон, согласно утверждению Саймона, являлся главарем всей шайки.
Ни я, ни сэр Ричард не касались в беседах с Саймоном вопроса о дезертирстве половины нашей команды в Плимуте, до сих пор считая его несомненным виновником происшедшего. Однако после зрелого размышления я не стал исключать вероятность участия в этом деле и хитрой бестии Фентона, улизнувшего от нас в полной уверенности, что мы надолго застрянем за плимутским волнорезом. Ведь сыграв с нами ту же шутку, какую пытался сыграть Картер-Вербовщик с капитаном Уэйном в Лондоне, он одним выстрелом убивал сразу двух зайцев: вынуждал нас не слишком щепетильно относиться к подбору недостающей части команды и получал возможность обогнать нас на пути к Мадейре, чтобы договориться с Фуншальским Питом о захвате «Золотой Надежды». Вполне возможно, что Саймон и не подозревал о подобной его инициативе, иначе поведение «делового партнера» противоречило бы элементарной логике, которой этот человек всегда следовал в своих поступках. В самом деле, предоставив нам судно с полностью укомплектованной командой, зачем ему понадобилось отнимать у нас половину матросов на второй день после нашего прибытия в Плимут? Сделать это до приезда соперников было бы значительно проще.
У меня оставался еще один неоплаченный счет, который я собирался лично предъявить Саймону. Я не мог забыть мерзкую рожу трактирщика, который плюнул на меня перед тем, как спустить в Темзу через желоб вербовщика. Но знал ли Саймон о том, к каким методам прибегал этот негодяй, пусть даже и действовавший в его интересах? И должен ли он нести за них ответственность?