— А почему ему не нравится, когда его Петькой зовут? Требовал, чтоб я его Петром называл.
— И правильно, ведь, когда ты его называешь Петей или Петенькой, ты его имя искажаешь, а значит, и его самого.
Я засмеялся над удачной шуткой Игорька. Видно, заскок Петра был здесь притчей во языцех.
Но Игорь, выглянувший в прихожую, был совершенно серьезен:
— Ты чего гогочешь?
— Как чего? Ну что за глупость — искажая имя, ты искажаешь человека.
— Почему глупость? — удивленно вскинул брови Игорь. — Никакая это не глупость, а самая что ни на есть правда. Об этом не принято говорить, конечно, и зря Петр об этом на каждом углу кричит, некрасиво потому что, но факт: искажая имя, ты искажаешь человека.
— Ы?
— Тебе мама не рассказывала, что ли? Или папа? Это даже в книге у Макаренко есть где-то! Глава… хм… что-то про использование символов в воспитании детей. Ведь имена детей ты как только не искажаешь и таким макаром меняешь детский неустойчивый характер.
Я вылупился на Игоря, как на больного:
— Ты чего? Разыгрываешь меня?
— Да это ты меня разыгрываешь, — захохотал вдруг Игорь и толкнул меня в бок. — Все ты знаешь. Нельзя же быть таким неучем!
Я послушно улыбнулся:
— Ну да, конечно, разыгрываю. Я все знаю. Меня просто обижает, что ты мое имя склоняешь как только можно. Тоже ведь, получается, искажаешь!
Игорь захохотал громче:
— Приколист ты, Кирчелло! Шутник, блин! Я ж твой друг, мне можно!
Я смеялся вместе с ним, хотя на самом деле у меня неприятно засосало под ложечкой: ничего про искажение имен и характеров до сегодняшнего дня я не знал. И может, Игорек все-таки разыгрывает меня?
— Пошли есть! — Игорь хлопнул меня по плечу и потянул на кухню.
На кухне было также чистенько, обставлено не богато, но со вкусом. У Игоря оказалась даже микроволновая печь. Ее присутствие оправдывалось тем, что перебоев с поставкой мяса у друга не предвиделось. Я заглянул внутрь печки и увидел здоровый кусок истекающей жиром говядины. У меня потекли слюнки.
Игорь усадил меня на табурет перед кухонным столиком. Выгреб из холодильника салаты в глубоких мисочках, соевый сыр, нарезанный тонкими ломтиками, хлеб и сосиски. Я успел изрядно проголодаться и, не церемонясь, запустил вилкой в грибной салат. Игорек тем временем ножом ловко сдернул пробку с бутылки и разлил темно-красное вино по стаканам. Портвейн был неплох, но главное, крепок: после первого же глотка остатки уличной сырости и холода покинули мое тело.
Закусил грибочками — совсем полегчало.
— Так что за дело? — спросил Игорек, подливая портвейн.
— Сначала ты. Я все-таки в гостях. Зачем ты хотел меня видеть?