– Извините за пыль, – произнесла она, – я здесь редко бываю...
Она бросила сумку на диван и сняла перчатки. Тишина и полумрак опьяняли. Царило первоклассное «побуждение к преступлению». Я обнял мою хозяйку за тонкую и гибкую талию, а свободной рукой исследовал корсаж. Он содержал все необходимое для соблазна.
– Как вас зовут, прекрасная дама?
– Гретта!
– Чудесно. Все имена на "а" загадочны, честное мужское слово!
– Вы находите?
– Да.
– А как вас зовут?
– Норбер!
Я ляпнул эту шутку, считая, что от такого имени она разомлеет... Полный порядок... Она подставила мне рот. Губы ее были холодны и тверды. Я поспешил разогреть бедняжек и стал подталкивать красотку в сторону дивана. Она сдерживала маневр.
– Нет, нет! Не так сразу! Не так!
Интересно, какого рожна ей надо? Может, взлететь на вертолете, стоя обеими ногами в суповой миске и с охотничьим рогом в руках? Я не люблю сложностей. Дайте мне добрую маленькую труженицу, которая берется за дело с охотой (скажу: несокрушимо), чтобы оплатить свой кусок и не забыть парня в своих молитвах!
Она выскользнула из моих рук.
– Я приготовлю чай...
– Ох! Вы знаете, я абсолютно не настаиваю на горячей воде...
– Тогда что же вы будете пить? Мой взгляд был красноречивым ответом. Она совершенно смутилась.
– Маленький шалунишка!
Так обычно шутят все шлюхи. Это я-то маленький шалунишка! Скажите пожалуйста! У Гретты была богатая фантазия.
– Скотч?
– Пойдет!
Смеясь, она достала бутылку из шкафа и ушла на кухню.
– Только у меня нет льда! – крикнула она. – У меня отключен холодильник...
– Не имеет значения, малышка... Она вернулась, держа два стакана, из которых один был щедро наполнен.
– Скажи, это все для меня?
– Да, я не слишком люблю виски! На здоровье! Она произнесла это певучим голосом. Я чокнулся с ней и попробовал напиток. Ее скотч был не из лучших, ну да все равно, она сама была достаточно хороша, чтобы ей это простить. Я сделал второй глоток и поставил стакан на низкий столик.
– Садитесь...
Я упал на диван. Она прижалась ко мне, и мы поцеловались в губы. По мне прошел электрический ток... Я больше не был мужчиной – я стал трансформатором... Рука моя ласкала сверхтонкий чулок, обтягивавший совершенную ногу.
Ласка моя была одновременно нежной и возбуждающей. Я завелся... Она, понятное дело, слабо протестует, как полагается по этому жалкому ханжескому коду, которому следует цивилизация. Рука моя поднималась все выше, выше... Вдруг она отяжелела. Я весь налился свинцом. Я весил тонну! Десять тонн! У меня был удельный вес мертвого кита или телеги с навозом! Улыбка Гретты исчезла... Мне послышался отдаленный колокольный звон... Потом я перестал функционировать и перешел на медленный полет в небытие.