Татьяна с Андреем молча двинулись следом. Их обоих просто душили слезы.
Майзель ехал совсем медленно, давая гостям как следует осмотреться. Татьяна во все глаза рассматривала великолепие чешской столицы. Андрей, хотя многое уже видел, тоже с удовольствием смотрел в окно. Наконец, первый шок у Татьяны прошел:
– Господи, деньжищи-то какие…
– Для хорошего дела ничего не жалко, – откликнулся Майзель. – Я для вас культурную программу подготовил, прокатитесь, увидите… Не только Прагу, кстати. Есть и в других местах что посмотреть…
– Я гляжу, ты тут совершенно… натурализовался, – с некоторой даже обидой в голосе проговорил Корабельщиков. – В Минск тебя не тянет?
– Я почти не помню себя в Минске, – вздохнул Майзель. – Тебя помню, а себя – нет. Очень странно работает моя память с тех пор. И потом… Я еврей, Дюхон. И родина у меня там, где я ее себе устрою. Мне тут хорошо. Я здесь люблю все… И потом… Я тебе говорил… Я столько сюда вбухал, – не денег даже, деньги – говно… Души…
– А Израиль? – тихо спросила Татьяна.
– Был бы я Машиах [40] – тогда да.
– Я серьезно.
– Так и я ведь тоже. Ну, почти… Я даже субботу толком ни разу не выдержал, Танюша. Какой из меня, на самом деле, еврей? Так, одно название… – Майзель усмехнулся. – Я Андрею уже говорил… И если б я Вацлава не держал под микитки, он бы уже давно там все от чучмеков зачистил… Километров на двести стратегической глубины. Он меня чуть не каждую неделю донимает. Как пропустят с кардиналом и митрополитом по рюмочке абсента, так и начинается… Особенно кардинал зажигает… Королевский штандарт на башнях Иерусалима… Хрустальная мечта детства, можно сказать.
– Смеешься?!
– И в мыслях нет, Таня. Отец семейства, через два года юбилей будем праздновать – полсотни ему стукнет, а все одно как мальчишка. Хлебом не корми – повоевать дай.
– А чего ж не даешь?
– Не время, Дюхон. Еще не время… Мало победить – нужно еще суметь воспользоваться плодами победы. И Израиль должен созреть… Нельзя там с кондачка ничего делать. Святая земля… Да и держатся они пока еще совсем недурно без прямого вмешательства…
– А они на тебя не обижаются?
– Обижаются. Мне не привыкать. На меня многие обижаются. Русские, например…
– За что?
– За то, что ученые и специалисты бегут к нам, а шпионить отказываются. Ну, не бегут… Просто мы создаем здесь для них тепличные условия. Не мешаем им сумасшедшие совершенно вещи делать. Вихревые двигатели, магнитодинамические реакторы, ионные реакторы для нефтеперегонки… Да, всего не расскажешь…
– И что? Есть отдача?
– Есть, конечно. И будет. То ли еще будет, – он усмехнулся, как показалось Андрею, загадочно и зло. – Вот и бесятся. За то, что это мы, а не они, первыми поддержали сербов. За то, что мы хотели помирить их с чеченцами и помешать их тупым солдафонам мутить свой кровавый гешефт…