Лука часто щупал пульс, считал его удары.
Индианка пришла в себя. Она оглядела склоненного над ней Луку, что-то прошептала. Ничего не поняв, тот спросил медленно:
— Мадам, как вы себя чувствуете? Вам стало лучше?
Она медленно склонила голову, закрыла глаза и заснула.
— Люк, скоро начнется прилив, и нам надо спешить с отъездом, — напомнил Самюэль, тронув того за плечо.
— Я боюсь, что женщину опасно переносить, капитан, — ответил Лука и, посмотрев в глаза старого рыбака, понял, как того беспокоит его внимание к индианке. — Однако придется это сделать. Приготовьте лодку для нее.
Когда перешеек был окончательно залит морем, флотилия лодок тронулась в путь.
Лука предпочел индейскую пирогу, куда и перенесли индианку. Он беспокоился, что это ей повредит, но всё обошлось.
Индейцы уже поняли, что Лука хочет добра женщине из их племени, и не волновались теперь за ее здоровье. А Лука неотрывно смотрел на изможденное осунувшееся лицо индианки и постоянно щупал то пульс, то лоб, проверяя, не спадают ли жар и лихорадка.
До темноты флотилия преодолела только половину пути. Приходилось ночевать на берегу, для чего зашли в крохотную бухточку с песчаным берегом.
Катуари за день несколько раз приходила в сознание или просыпалась и каждый раз что-то тихо говорила. Это были короткие фразы, и индейцы не успевали даже понять ее слова, как она снова засыпала.
Лука за этот день дважды менял повязку и теперь был уверен, что сделал всё, что нужно. Теперь только время и молодой организм должны решить судьбу женщины. И Лука определенно был уверен, что она выздоровеет.
Он поил ее водой с желтым порошком, лихорадка помаленьку отступала, а утром она уже внятно сказала по-французски:
— Как ты тут очутился, Люк? Мне уже лучше. Это ты меня лечишь?
— Спокойно, Катуари! Вам нельзя так много говорить. Всё идет хорошо.
Она сделала попытку улыбнуться, но кроме гримасы ничего не получилось. А через несколько минут, выпив настой, она опять заснула. Две индейские женщины обмыли ее, обтерли по приказанию Луки и оставались с нею рядом всю ночь.
Лука же свалился и проспал до зари, поднявшись только тогда, когда лагерь уже снимался, люди готовились отправляться в дальнейший путь.
Катуари уже не спала и следила взглядом за лагерем. Она улыбнулась уже вполне осознанно, увидев Луку, и у того защемило в груди от ее взгляда.
— Мадам, вы хорошо выглядите! Вам лучше? А я проспал всю ночь!
— Да, мне лучше, Люк, — ответила она, и Лука в который раз удивился тому, как за последние месяцы улучшился ее французский. И он спросил:
— Как вам удалось так быстро освоить язык, мадам?