А это что за чудо-юдо? Ева даже сдавлено хохотнула, разглядев еще одного персонажа — зачуханную девицу в комиссионном тряпье, что застыла в позе провинившейся школьницы на стульчике рядом с дверью. Ева и не предполагала, что в столице еще есть люди, которые носят такие пальто. И ладно бы старуха какая-нибудь, той лишь бы не замерзнуть, но чтоб молодая девка… А сапоги! Боже, они же из обивочного дерматина…
Пока Ева разглядывала прикид незнакомки, душка-адвокат достал из стола кожаную папку, вынул из нее несколько листов, аккуратно положил их перед собой и хорошо поставленным голосом начал читать:
— Я, Новицкая Элеонора Георгиевна, находясь в здравом уме и твердой памяти…
— Эй, погодите, — оборвал его Эдуард Петрович. — Мы что без Ленки начнем?
— Без какой Ленки? — тут же встрял Дусик.
— Без Елены Бергман, моей сестры.
— Елена Бергман твоя сестра? — не поверил он.
— И твоя тетя.
— Та самая? Из телевизора? Ну ни фига себе! — Дусик обернулся к Еве и возбужденно воскликнул. — Однако в нашей семье не один я в звезды выбился! Прикинь, да?
— Так что там с Еленой? — проигнорировав вопли сына, поинтересовался Эдуард Петрович.
— Она не придет, — ответил адвокат. — Так что…
— А Сергей? — не отставал папашка.
— Сергей Отрадов обещал придти, но что-то задерживается, а так как Элеонора Георгиевна его в завещании не упомянула, то мы его не ждем…
Не успел Петр закончить фразу, как дверь отварилась, и на пороге кабинета показался высокий, статный старик с копной седых волнистых волос и полными, совсем молодыми, губами.
— Я опоздал, — сказал он, просачиваясь в кабинет, — извините…
— Ничего страшного, — заверил его адвокат, — я еще не начал…
Старик кивнул, быстро разоблачился, пристроив свое поношенное пальто на вешалку, и притулился на стул рядом с неизвестной одяжкой. Как только он устроился, адвокат начал зачитывать завещание по новой:
— Итак, находясь в здравом уме и твердой памяти, я, Элеонора Георгиевна Новицкая, завещаю… Моему дорогому сыну Эдуарду, с которым я поступила не справедливо, и у которого я искренне прошу прощения, я завещаю книгу «Декамерон», коей он зачитывался в детстве, и которую я запрещала ему читать, по причине ее дурного содержания. Теперь можно, читай, сынок, на здоровье! Моей дочери Елене, которой я, как она думает, разбила жизнь, я завещаю свои наручные часики, она очень любила их примерять, будучи девочкой. Они и сейчас, как новые, только их надо починить. Храни их, доченька, да не поминай лихом… Дорогой внучке Ефросинье… — Адвокат на мгновение оторвался от завещания и немного растерянно посмотрел на Еву. — Ефросинья, это вы? — Ева фыркнула и нетерпеливо дернула подбородком, давая понять, что не стоит заострять внимание на такой глупости. — Итак, внучке Ефросинье я завещаю свою коллекцию конфетных фантиков, я бы ей завещала нашу арбатскую квартиру, да уже не к чему, Фросенька и без завещания ее у меня отобрала… Внуку своему Денису, которого я по горячности своей лишила крова, я завещаю зонтик-трость, оставшуюся еще от его деда, чтобы впредь была у него хоть какая-то крыша над головой… Дорогой подружке Голицыной Елизавете я оставляю в наследство пачку любовных посланий, которые ее муж писал мне на протяжении всей жизни, и которые я хранила специально для того, чтобы было что даровать Веточке после своей смерти… — Петр перевернул страницу и продолжил, предварительно хлебнув из стакана минералки. — Оставшееся же добро, а именно, однокомнатную квартиру со всем имуществом, как-то холодильник, шкаф, электроплитка (полный список прилагается), а так же кирпичный сарай, находящийся во дворе дома, и земельный участок в шесть соток, расположенный на территории садового кооператива «Усадьба», с имеющимися на нем постройками (сараем для инвентаря и собачьей будкой) я завещаю… Железновой Анне Вячеславовне. Единственному человеку, который любил меня такой, какая я есть.