— Не реви, — по-учительски строго сказал Эдуард. — Слезами горю не поможешь… Тем более, что никакого горя нет. Подумаешь, старуха в маразме что-то напридумывала…
— Она не напридумывала! И у нее всегда было острое мышление…
— И богатое воображение, — закончил фразу Эдик. — Ей просто так захотелось, чтобы ты была ее внучкой, что она даже поверила в свою фантазию… Со старыми это бывает…
— Нет, Эдуард Петрович, вы ошибаетесь, — гораздо спокойнее сказала Аня. — Бабушка ничего не придумала… Если бы вы видели ее письмо, вы сами бы это поняли.
— Сделаем анализ ДНК? — подумав, предложил Эдуард.
— Что сделаем?
— Анализ, ты разве про такой не слышала?
— А… Слышала что-то… Но это, наверное, дорого и долго…
— А куда нам спешить?
— Это вам некуда, а мне… — Аня грустно улыбнулась. — Мне очень хочется побыстрее узнать правду. — Она надолго замолчала, собираясь с мыслями, потом глубоко вздохнула и заговорила вновь. — Не знаю, поймете ли вы меня, но я попытаюсь объяснить… Я всю жизнь была сиротой. Сиротой при живой матери. Она не любила меня, я чувствовала это, по этому была страшно одинока… У меня не было друзей, потому что я считала, что раз меня родная мать терпеть не может, то чужие люди и подавно… Но речь сейчас не об этом…— Аня тряхнула головой. — А о том, что у меня не было семьи: ни дядей, ни тетей, сестер, ни братьев… И вот я узнаю, что она есть, просто я о ней ничего до сих пор не знала. Оказывается, я не сирота! Оказывается, у меня есть бабушка… Да она умерла, но у меня есть память о ней, есть ее могилка, на которую я смогу положить цветы… И у меня есть отец… Честно говоря, когда я прочитала бабусино письмо, то первым делом подумала о вас… Эдуард Петрович, я была так рада, что это вы…
— Прости, Анюта, — он погладил ее по русым волосам. — Но я это не я. И ты не ее внучка, это точно. Внучатая племянница, это может быть. У матери были сводный братья, были двоюродные, так что вполне возможно кто-то из многочисленного клана Шаховских и обрюхатил твою мать, но это не я…
— Да, я понимаю… Но все равно, пусть не вы, пусть кто-то другой, но этот кто-то не абстрактный кобель, от которого мать меня нагуляла, это реальный человек, имя которого я теперь могу узнать!
— Каким образом, девочка?
— Я спрошу у Елизаветы Петровны Голицыной, она должна знать.
— Да-а, — протянул Эдуард, нахмурив свои кустистые брови. — Вета должна… Уж кому-кому, а ей вся подноготная нашей семьи известна.
— Тогда я побегу, — воскликнула Аня, вскакивая с дивана.
— Адрес-то хоть знаешь?
— Нет, — сникла она.
— Она где-то в районе «Сокола» живет, но мне не известен даже номер дома… Но ты не расстраивайся! У матери где-то должен храниться адрес Голицыной, она на свою память не надеялась, вот и записывала… Она с молодости такая была, даже день моего рождения в календаре заранее обводила красным, чтобы не забыть… Так что на полках с книгами поройся, где-нибудь и отыщешь…