— Зачем тогда квартиру перерыли?
— Другие ценности искали, — незнакомец пошуршал чем-то, наверное, бумагой и продолжил. — Тут полно квитанций из ломбарда, судя по всему, старуха имела старинные вещички…
— Думаешь, по наводке могли придти? Зная, что у старухи имеется антикварное барахлишко?
— Скорее всего… — Опять шуршание. — Тем более что, если верить чекам, она всегда сдавала вещи в один и тот же ломбард… Ты помнишь, у нас в том году два случая были: старичка-коллекционера в марте пришили, он еще шкатулки китайские собирал, и бабку, типа этой, в июле?
— Да, к обоим пришли по наводке эксперта из ломбарда… Грабанули, потом задушили… Нашу старушку могли по той же причине кокнуть.
— Еще из-за квартиры могли, вон какие хоромы, — подал голос Калиныч.
— Нет, хата, судя по документам, не приватизирована, и прописан в ней только один человек, вон счет за газ какой маленький, а мне с моими двумя спиногрызами и одной спиногрызкой, аж на двух листах приходит…
На этом, к сожалению, их беседа прервалась, потому что в квартиру ввалился еще кто-то, и бородач, он же Жека, приказал своему коллеге Александру:
— Санек, давай дуй в кухню, тут без тебя справятся…
Как только эта фраза прозвучала, в кухню дунул сам Петр. По этому, когда Саня туда вошел, адвокат Моисеев чинно сидел за столом, сложив руки перед собой.
Следующие пятнадцать минут Петр посвятил общению с младшим опером Александром Соколовым, еще четверть часа с прибывшим на место преступление следователем Станиславом Гороховым. Его расспрашивали, он подробно отвечал, еще он поделился с милицией своими наблюдениями насчет замков и прочего, однако они ментов не заинтересовали, их больше волновало: пропало что-то из квартиры или нет, но на этот вопрос Петр ответа дать не мог.
Спустя еще десять минут его отпустили на все четыре стороны.
Когда он распахнул дверь машины, то увидел, что Аня сидит в той же позе, что и час назад, и по-прежнему дрожит — фляжка, лежащая у нее на коленях чуть заметно подпрыгивала.
— Вы выпили? — спросил он, бухаясь на сидение.
— Нет, я не люблю алкоголя…
— Надо выпить, — настаивал он, отбирая у нее фляжку. — Вот я сейчас ее открою… Вот так… — Петр подсунул коньяк ей под нос. — Глоток. Один большой глоток.
Аня попыталась отстраниться, но Петр был настойчив.
— Пейте, вам говорят.
Девушке ничего не оставалось, как подчиниться.
— Какая гадость, — прохрипела она, проглотив напиток. — Как это можно пить…
— Заешьте, — Он протянул Ане конфету. — Вот так… На самом деле, к коньяку надо привыкнуть, даже к самому хорошему…
— Как можно привыкнуть к гадости? — передернулась Аня. — Фу!