— Она рассмеялась, — смущенно хмыкнув, ответила Ева. — Да, рассмеялась. И обозвала меня дурой. А еще добавила, что мне надо учиться терпению, иначе я пропаду.
— Что она имела в виду?
— Я задала ей тот же вопрос, и она ответила, что потерпи я пару-тройку годков, мне бы достали несметные богатства клана Шаховских, так как после ее смерти именно я должна была их унаследовать. А коль я нетерпеливая дура, то шиш мне, а не богатства! Так и сказала «шиш» и еще кукиш под нос сунула, старая ведьма! — Ева устремила хмурый взгляд себе под ноги. — Я подняла ее на смех, стала орать, что она врушка, что никаких сокровищ давным-давно нет, на что она спокойно ответила: «Есть, но ты их хрен найдешь!». Пусть, говорит, лучше сгинут, чем достанутся такой змее, как ты.
— И вы ей поверили?
— Сначала да, но потом… — Она подпинула валяющуюся под ногами ветку. — Потом засомневалась… Когда она от меня съезжала, я проверила все ее вещи, в них не было не единой ценности, так пустячки, типа кухонной утвари, книг, барахлишка. Потом я обшарила все три комнаты, пытаясь выискать тайник, но кроме кип фотографий под кроватью и связки писем в обувной коробке, ничего не нашла. После этого я уверилась в том, что никаких сокровищ не существует, потому что в последние годы она практически не выходила из дома, только в магазин и ломбард, а значит, не могла их спрятать вне квартиры… Уверилась и успокоилась.
— И что же заставило разувериться?
— Бабкин звонок… Она позвонила мне за три дня до своей смерти. Сухо со мной поздоровалась и сообщила, что скоро умрет. Да, да, не удивляйтесь, так и сказала, я чувствую, что смерть близка… А потом добавила, что если это я замыслила ее убить, то зря стараюсь, потому что сокровищ мне все равно не найти — она надежно их спрятала… Вот тогда я и поверила, что они реально существуют.
— И где же они спрятаны?
— В ее квартире, скорее всего.
— Вы же говорили, что она съезжала от вас налегке, — с иронией заметил Петр.
— Она могла передать их своей заклятой подружке Голицыной, та их до поры припрятала, а потом…
— Быть может, они и теперь у Лизаветы Петровны? — со смутным беспокойством спросил Петр.
— Вряд ли… Вете она не очень доверяла, по этому я сомневаюсь, что бабка сделала старуху Голицыну пожизненным сторожем своих сокровищ, скорее, курьером… А, впрочем… — Евины глаза алчно сверкнули. — Впрочем, все может быть… Хм… А не наведаться ли мне к достопочтенной Елизавете Петровне в гости, а Петр?
Петр очень внимательно посмотрел в лицо девушки, пытаясь понять, играет она или на самом деле не знает, что достопочтенная Елизавета Петровна уже несколько часов, как мертва. Осмотр результатов не дал: на безупречно красивом лице Евы не отражалось ничего, даже алчный огонек в глазах погас, уступив место спокойному голубому мерцанию.