Всю дорогу они не разговаривали, Петр пытался с Аней пообщаться, но на все его вопросы она отвечала односложно, иногда невпопад, так что он быстро отстал. Зачем терзать девушку, если она хочет побыть наедине со своими мыслями?
А мысли в Аниной голове проносились с космической скоростью. Сначала она думала лишь о том, что время тянется очень медленно, и хотела побыстрее оказаться в доме инвалидов, потом начинала волноваться, представляя долгожданную встречу с матерью, она страшно боялась, что встреча эта не оправдает ее ожиданий. Нет, Аню нисколько не заботило, что мать окажется безрукой или слепой (в конце концов, у ее мачехи был полный «боекомплект» конечностей, и что толку?), гораздо больше ее пугало, что женщина, увидев ее, страшно разочаруется, ведь ничего особо интересного она собой не представляет… Страшненькая, глуповатая, неуверенная в себе… Разве о таких детях мечтают родители?
… Когда они, наконец, подъехали к воротам интерната, Аня уже и не знала, стоило ли вообще сюда тащиться — за время пути она успела мысленно встретиться мамой, разочаровать ее, сгореть со стыда и покончить жизнь самоубийством, отравившись снотворным.
— Ну что же вы? — спросил Петр, недоуменно глядя на вжавшуюся в сидение клиентку. — Передумали?
— Нет, конечно, — не очень уверенно ответила Аня. — Просто собираюсь с духом…
— Соберетесь по дороге. Пойдемте.
И он первый вышел из машины.
Ане ничего не оставалось, как последовать за ним.
Интернат располагался на тихой улочке, ведущей к реке. Двухэтажное здание корпуса, обнесенное высоким забором, было очень красивым и старым, будто бы дореволюционным, скорее всего, когда-то в нем жил какой-нибудь помещик — уж очень строение напоминало усадьбу киношного Обломова. Дом был окружен высоченными деревьями: вековыми липами, тополями, каштанами, наверняка, летом здесь было просто чудесно.
Петр и Аня прошли по расчищенной дорожке к крыльцу корпуса. Поднялись на него, беспрепятственно вошли в холл. Он ничем не напоминал больничный, скорее гостиничный. И за стойкой сидела не старая грымза в застиранном халате, а симпатичная женщина среднего возраста, одетая в голубую униформу. В тот момент, когда Петр и Аня, вошли в фойе, она оживленно болтала с другой дамой, постарше, что сидела в глубоком кресле под искусственной пальмой (вторая в отличие от регистраторши облачена была в обычный костюм фисташкового цвета, Аня решила, что она тоже посетительница).
— Сейчас не приемные часы, извините, — вежливо проговорила регистраторша, завидев приближающихся к стойке посетителей.