— Она не умывается?
— Она даже ходит под себя, если ее во время не посадить на унитаз… — Ольга Петровна нахмурилась. — Конечно, если бы ее с детства отдали в специальный интернат для детей-инвалидов, все могло бы быть по-другому. Ребятишки-олигофрены, с которыми серьезно занимаются педагоги, вырастают вполне нормальными людьми. Конечно, они не водят машину, не играют на компьютере, не читают Толстого, но интересуются телевизором, книгами с яркими картинками, природой. В конце концов, они сами себя обихаживают и умеют выражать мысли при помощи примитивной речи. Но Поля попала к нам уже в зрелом возрасте, и мы ничего не смогли сделать…
— Сколько ей было лет, когда она оказалась у вас? — спросил Петр.
— Двадцать четыре года.
— А теперь? — все еще глухо проговорила Аня.
— Скоро исполнится сорок пять.
— Где она жила до этого, вы не знаете?
— В деревеньке под Рязанью. Я даже помню название — Соколиха. Абсолютно дикий уголок: ни школы, ли больницы, пятнадцать домов, коровник и магазин. Полю воспитывала деревенская женщина, Алена Емельяновна Невинная, очень хорошая, добрая, но темная, вместо того, чтобы научить девочку хоть чему-то, она старалась оградить ее от всего. То есть, боясь, что умственно отсталый ребенок перебьет ей чашки, она кормила ее с ложечки — не давать же в руки посуду. Не допускала в огород — вдруг вместо сорняков повыдергает редис. Не учила самостоятельно одеваться — еще одежду порвет. В итоге Поля выросла овощем, она привыкла, что за нее все делают…
— Она не была Полиной матерью, я правильно понял? — поинтересовался Петр, бросив короткий, но очень пронзительный взгляд на застывшее Анино лицо.
— Она взяла девочку на воспитание. Удочерила.
— Из роддома?
— Этого я не знаю.
— Почему она взяла больного ребенка? Разве мало здоровых?
— Инвалидов тоже усыновляют, гораздо реже, но все же… Особенно когда это сулит какой-то доход. А Алена получала на содержание девочки очень хорошие деньги… От Элеоноры Григорьевны. По-моему, Новицкая приходилась Полине какой-то дальней родственницей, вот женщина и взяла заботу о больном ребенке: нашла достойную опекуншу, щедро ей заплатила, пристроила словом…
— И что же случилось с Аленой Невинной? Почему она отдала девочку в интернат?
— Она не отдавала — ее забрала Элеонора Георгиевна. После одной некрасивой истории… — Ольга Петровна в раздумье потеребила свой шейный платок, видно, решала, стоит ли посвящать посторонних людей в подробности этой истории, но, увидев умоляющий взгляд Ани, решила рассказать. — Эта женщина, Полина мать, она в магазине работала, техничкой. С восьми утра до пяти вечера, ну и обеденный перерыв, как положено с часу до двух. Днем она прибегала, чтобы самой поесть и Полю накормить. А однажды пораньше пришла… И знаете, что увидела? Как девушку, тогда уже девушку, насилует сосед… То есть, совершает с ней половой акт, а она не сопротивляется, ничего же не понимает, только глаза в потолок таращит… Потом выяснилось, что Полю не он первый использовал, чуть ли не пол улицы в их избу хаживала — дома-то в деревнях не запираются. Девкой она была видной: полной, грудастой, румяной, а что дурочка, это даже хорошо, никому не отказывает. Пришел, повалил, отымел, ушел, и никто не узнает — говорить-то она не может… Один раз сосед даже залетного шоферюгу к Полине привел, за литровку. Когда тот над девушкой орудовал, так называемый сутенер на шухере стоял… Это потом выяснилось, когда Алена участковому все рассказала, и в милиции дело завела…