— Но таким образом можно было бросить подозрение на вас, — заметила я.
— Это чересчур усложненно, — пожал плечами Дима. — Одна надежда на помощь отца. Менты против него вряд ли пойдут. Хотя сейчас ни в чем нельзя быть уверенным до конца.
— У меня есть кое-какая идея насчет того, кто хотел убить Росарио и почему, — задумчиво сказала я. — Не то, чтобы я могла назвать какие-то конкретные фамилии, но я представляю, откуда ветер дует. Кстати, Адела, ты знаешь, где жил Чайо?
— Конечно, знаю, — ответила подруга. — Там же, где и всегда. Он снимал комнату в районе Филей у одной забавной старушки, Агафьи Прокопьевны. Чайо звал ее баба Гафа.
А что?
— Мне бы хотелось взглянуть на эту комнату, — сказала я.
— Уверен, что там уже побывала милиция, — вмешался Бобчик. — Адела сказала им адрес Росарио. Наверняка комнату уже осмотрели и опечатали.
— А вдруг еще нет, — понадеялась я. — У нас в стране такой бардак, что милиция вполне может поехать туда завтра или даже послезавтра.
— Не думаю, — покачал головой Дима. — Когда речь идет об убийстве, они действуют быстро.
— И все-таки надо попробовать. Адела, ты съездишь со мной, — обратилась я к подруге. — Наверняка баба Гафа тебя хорошо знает и позволит зайти в комнату Росарио.
К сожалению, милиция нас опередила. Баба Гафа пребывала в растрепанных чувствах.
— Адела, внученька, — запричитала она, с трубным звуком сморкаясь в большой клетчатый носовой платок. — Чайю-то нашего убили, ироды поганые! Совсем от этих хиллеров житья не стало!
— От киллеров, бабушка, — поправила ее Адела. — Хиллеры лечат, а киллеры убивают.
— Какое там лечат! — возмутилась баба Гафа. — По мне что хиллер, что киллер, все одно — убивца! Вот Парашка с пятого подъезда третьего дня в больницу попала — сказали, язва желудка, а как померла — оказалось от воспаления легких. А Митьке, алкашу этому проклятому, как аппендицит резали, так ножницы в брюхе позабыли. По мне что в больницу, что на тот свет — все одно. Да я уж стара — помирать давно пора, а все ноги носят, а уж Чайю, Чайю-то наш — и молод, и обходителен, и пригож, а все одно — убили, паразиты, ни дна им, ни покрышки!
— Такова наша жизнь, баба Гафа, — сочувственно покивала головой Адела. — А можем мы в комнату Чайо заглянуть? Я ему книгу почитать давала, хочу забрать.
— Нельзя, внученька, нельзя! — замахала руками баба Гафа. — Милиция как уходила, дверь опечатала, открывать ее не велела. Говорят, скоро снова придут. А уж в комнате что творилось — ужас, как домовой пошалил! Все перевернуто, перина вспорота, подушки вспороты, ящики на пол вывалены, повсюду книги валяются, прям бедлам какой-то! А ведь наш Чайю такой аккуратный был, такой аккуратный, такой обходительный…