Дело это Курт поручил Тормозу, благо тот знал Щукина в лицо, возил его регистрировать фирму. Тормоз оставил машину за пару кварталов от Киевского вокзала и дальше отправился пешком. Он прошелся по перрону, заглянул в залы ожидания, но Щукина нигде не было видно.
«Вот черт, — подумал Тормоз, — теперь искать еще придется».
Он обошел билетные кассы, спустился в туалет, бомжей хватало, но нигде он не увидел характерной щукинской бороды, нигде не блеснули медали.
«Что ж, придется рисковать».
Тормоз отыскал в углу зала ожидания старого бомжа, мучающегося похмельем, и напрямую поинтересовался:
— Сему Медалиста не видел?
— Вечером, — коротко ответил бомж, протягивая проходившей женщине ладонь, сложенную ковшиком:
— Подайте, Христа ради.
— Где он? Его менты ищут!
— Вечером будет, — с трудом ворочая языком, проговорил бомж.
— Вечером поздно, — Тормоз превозмогая брезгливость, схватил бомжа за плечи и несильно, боясь, что того может вырвать, тряхнул.
В седой спутанной шевелюре явственно виднелись насекомые.
Пару раз вдохнув кислый запах пота. Тормоз стал дышать ртом.
— В метро он теперь.., с цыганами собирает.
— Чего?
И бомж понимая, что от него не отвяжутся, да и выпросить у Тормоза на бутылку нереально, решил рассказать все начистоту:
— Он теперь на Калужской линии в инвалидной коляске милостыню вместо цыган собирает.
Наконец-то, Тормозу все стало ясно.
— А здесь он точно появится?
Бомж пожал плечами.
— Может да, может нет.
Тормоз чертыхнулся и подумал:
«Идеально было бы дождаться его вечером подальше от посторонних глаз, но если сегодня сорвется, Курт не простит. Придется идти в метро».
— А где он спит?
Бомж замотал головой.
— Я не знаю.
Места ночлежек местной публикой не выдавались никому. Это было святое. Тормоз отряхнул руки и, держа их перед собой, спустился в туалет, там долго мыл пальцы.
«Придется идти в метро, — решил он, — а там посмотрю по обстоятельствам. Если получится аккуратно, там же и кончу его, в толпе легко затеряться. Нет, лучше заговорю, выкачу на улицу и там разберусь, где-нибудь во дворах».
Так и не избавившись от омерзения после того, как прикасался к бомжу, Тормоз выбрался на свежий воздух и зашагал к метро. Он стал на станции в конце платформы и вглядывался в окна тормозившего поезда. Разглядеть есть ли внутри Щукин на инвалидной коляске или нет, было трудно.
Тормоз вскочил в последний вагон, проехал станцию, затем побежал вдоль состава. В последний момент вскочил в уже закрывавшиеся двери и, прильнув к стеклу, смотрел, не виднеется ли где на платформе инвалидная коляска. На следующей станции вновь выбегал, быстро шел вдоль состава. Убедившись, что колясочника нет, он оставался на платформе и проводил взглядом гремящий поезд, уносившийся в темноту тоннеля.