Без права на смерть (Ворон) - страница 12

Богиня негромко засмеялась, ниже маски заалели пятна жаркого румянца, раскрывшиеся губы подрагивали. Лоцман подавил стон — боль делалась всё мучительней. Страшно подумать, что испытывает Рафаэль. Он смирил гордость и учтиво промолвил:

— Светлоликая Богиня, прошу вас: пощадите своего актера. — Красавица придвинулась, обняла его за пояс, прижалась упругим бедром, губами коснулась щеки.

— Милый, трогательный мальчишка. Я избавлю тебя от страданий. — Она погладила Лоцмана по боку, и он вздохнул с облегчением: боль исчезла без следа, а прикосновение женской ладони осталось сладостно-томительным ощущением, теплой памятью об обещании.

Он не посмел обнять почти обнаженный стан Богини, а снова попросил, запинаясь от ее жаркой близости, но честно стремясь исполнить свой долг:

— Ясноликая… будьте милосердны. Рафаэль не заслужил… этих мук.

Актеры добрались до террасы, где на бронзовых треножниках поблескивали чаши-аквариумы. Протяжно закричала Лусия, Рафаэль рванулся бежать, однако ноги у него подкосились. Морщась, точно от новой боли, охранитель мира наблюдал, как Ингмар усадил юношу на каменную скамью, огляделся в безнадежных поисках целебного средства. Богиня хихикнула, положила ладонь Лоцману на грудь, на колотящееся сердце.

— Посмотри на меня!

Он повернул голову. Полускрытое черным шелком лицо женщины пылало откровенной страстью. Лоцмана передернуло: казалось, эту страсть подхлестывают мучения виконта.

На галерею долетел звук хриплого дыхания. Лоцман оттолкнул Богиню:

— Не мучайте его! Как вы смеете?

— Я-то смею. — Она косилась на Рафаэля. К прыгающей от частых вдохов груди прилила кровь, под прозрачным кимоно разлилось алое пятно. — Поди сюда. Мой чудный, волшебный седой мальчик, иди ко мне.

Прозвенел новый крик Лусии; Поющий Замок благодарно откликнулся и затих. Лоцман сжал кулаки. Он не должен перечить Богине… это немыслимо…

На террасе Ингмар расстегнул куртку и рубашку виконта, обнаружил лиловый бугор над сломанными ребрами. Богиня постанывала, тянулась к пятившемуся Лоцману.

— Пощадите! — крикнул он, и вернувшееся эхо пощечиной ударило в лицо.

— Пусть его… пусть умирает… Ну же! — Она рванула на груди невесомую ткань.

У него перехватило дыхание — и от вида ее ослепительного тела, и от чувства собственной беспомощности. Он предает Рафаэля. Он, охранитель мира, пренебрег своим долгом, позволил глумиться над беззащитным актером. Будь она проклята, эта Богиня…

— Лоцман! — вопреки законам киносъемок, крикнул Ингмар. — Ло-оцма-ан!

Завыло свирепое эхо, и жалобно закричала Лусия, мучаясь в объятиях Змея. Изящным, сводящим с ума движением Богиня опустилась перед Лоцманом на колени, прильнула к нему, уткнулась лицом ему в живот. Он сжал руками ее голову, обжег ладонь о сверкающую камнями диадему.