— Дина, надеюсь, мы еще увидимся? Ты просто обязана еще приехать сюда, мы приготовим хороший обед, посидим по-человечески, без спешки… — говорила Мальвина светским тоном. — Наконец, я хочу подарить тебе свою книгу о Малере…
— Спасибо, непременно, как же иначе… — отвечала я.
Мы с ней расцеловались, Костя еще раз приложился к ручке, она поцеловала его в лоб, все как в лучших домах, а отец с Дениской пошли проводить меня до машины.
— Динь-Динь, у вас что-то произошло с бабушкой? Не обращай внимания, все-таки возраст… Она и раньше бывала бестактной, а с годами… Знаешь, есть даже такой медицинский термин — старческое усиление характера… — тихо сказал отец.
— Не волнуйся, папа, все нормально. Я позвоню.
Он обнял меня, расцеловал, а Костя предупредительно открыл передо мной дверцу «лендровера».
— Уезжаешь? — спросил вдруг Дениска.
— Уезжаю, брат. Но мы еще увидимся!
— Пока! Пап, пошли доиграем!
Машина тронулась. Отец картинно помахал мне вслед, а когда мы свернули за угол, Костя вдруг затормозил:
— Ну все, Шадрина! Демонстрация хороших манер закончилась! Привет, чувиха! — И он сильно хлопнул меня по плечу.
— Иванишин, ты больной? — поморщилась я.
— Пойдешь Бобсону жаловаться?
— Я, Иванишин, доносами не занимаюсь, у меня другое оружие против таких дураков! — И я ущипнула его за руку.
— Ай, больно!
И мы оба начали хохотать как сумасшедшие, когда-то такие сценки часто разыгрывались между нами.
— А Бобсона уже нет, — с грустью сказал вдруг Костя.
Бобсоном мы звали нашего директора, Бориса Исаевича Бергсона, добрейшей души человека, но страшного крикуна.
— Мне Тоська сказала, что теперь директор Керосинка. А как ты меня нашел? Через Тоську?
— Конечно. Но, кажется, я появился вовремя, да?
— Не то слово.
— У вас там напряженно было, я сразу просек..
Но твой папаша гигант. Такой маленький сын в его возрасте…
— И он еще ходит налево!
— Молодец! Ох, Динка, о чем мы говорим! Ерунда какая-то. Дай я на тебя посмотрю. Ты здорово изменилась.
— И ты тоже. Но ты к лучшему!
— И ты! Ты в сто раз интереснее той Льдинки…
Помнишь, я тебя звал Льдинкой?
— Нет, не помню.
— Естественно, ты ж не обращала на меня внимания, а я умирал от любви… И от ревности.
— К кому?
— Ну ты же была как ненормальная влюблена в какого-то старика, я один раз выследил тебя, видел, как ты села к нему в машину и вы стали целоваться… А я проколол ему колесо… Динка, Динка, неужели это ты?
В этот момент мимо с грохотом пронеслись два мотоцикла и вывели нас из счастливого оцепенения.
— Ну, куда мы едем? — спросил он.
— Понятия не имею! — засмеялась я. С Костей мне было легко и хорошо.