А Костя тем временем рассказывал о себе:
— Я не собирался быть актером, поступил в МВТУ, но однажды пошел с девушкой на какой-то просмотр в Дом кино. Мы сидели потом, что-то пили, вдруг ко мне подбегает какая-то заполошная тетка и спрашивает, не актер ли я. Нет, говорю, я студент МВТУ. А она начинает ломать руки, умолять меня прийти завтра на пробы для фильма о полярниках. Я чуть со смеху не помер, а она вцепилась в меня мертвой хваткой, да еще и девушка моя стала подзуживать: сходи, Костя, чем черт не шутит, вдруг звездой станешь… А тетка все нажимает: «Молодой человек, у вас лицо для экрана создано, голос богатый, такой шанс может в жизни больше не представиться…» Уговорила. Я пошел. Режиссер отнесся к моей кандидатуре весьма прохладно, но оператор заинтересовался. Фотопробы оказались классные.
И я вдруг завелся. На этом заводе и кинопробы прошел. Представь себе мое удивление, когда меня утвердили на роль! Она была не главная, конечно, но все-таки. На площадке многие меня хвалили, и я решил рискнуть — подал документы в Щуку. И меня приняли! Я еще дурак был, испугался страшно, я ведь в глубине души не верил, что примут. А тут такой поворот. Отец в крик! Только что не выпорол.
А мама сказала: «Котик, один эпизод, конечно, ничего не значит. И даже то, что тебя берут в училище, тоже еще не бог весть что, но когда одно и другое вместе, надо задуматься, может, это твоя стезя». И я бросил Бауманское, стал учиться в Щуке.
У нас был потрясающий курс, да и вообще… Это было здорово, это было мое… Иногда меня приглашали сниматься, но я так себе не нравился на экране… А потом меня еще в институте пригласили в театр, и один актер сказал: «Парень, с твоей внешностью тебе будут давать играть только героев-любовников. Ты их, конечно, играй, но ищи для себя что-то еще, просись на характерные роли, пытайся поярче выглядеть в эпизодах, гримом не пренебрегай, хоть это нынче и не модно. Я чую, ты сможешь стать хорошим актером. А одни герои-любовники — это ранняя смерть в театре».
Я прислушался к его словам, тем более что перед глазами как раз был пример рано постаревшего героя-любовника, который пытался играть что-то другое, а у него не получалось. Я ничем не брезговал. Один раз упросил дать мне роль инвалида на тележке, который время от времени въезжал на сцену, отталкиваясь деревянными чурками, и орал пьяным голосом «Катюшу». Это был такой успех! Одна критикесса написала: «Молодой и чрезвычайно фактурный артист Иванишин был невероятно глубок и убедителен в роли безногого инвалида. И хотя в пьесе о нем почти ничего нет, но молодой артист создал, по сути, образ целого поколения, в юности попавшего на войну. Сердце разрывается, глядя на этого красавца, которому надо бы кружить в вальсе самую красивую девушку, летать на мирных самолетах, носить красивую форму… А он ездит на самодельной каталке, и мы знаем, что в один прекрасный день его уберут из города, увезут на далекий остров доживать свою никчемную жизнь…» Ты не удивляйся, это была первая рецензия в моей жизни, и я ее запомнил почти наизусть. Мама после спектакля рыдала, а отец сказал: «Можешь, чертяка, можешь!»