– Я могу представить вам доказательства. Могли бы вы узнать его голос?
Маурин упрямо молчала. Малко подошел ближе.
– Я докажу вам, что не лгу. Сейчас мы пойдем втроем слушать магнитофонную запись. К англичанам...
Она зло рассмеялась:
– Ну, разумеется! Полюбуетесь, как они будут меня пытать...
Малко обернулся к Конору Грину:
– Вы один?
– Да.
– Вот видите, – продолжал Малко. – Если бы я хотел выдать вас англичанам, весь Особый отдел был бы здесь... Соглашайтесь! На вас будет маска, никто вас не узнает. А потом вы уйдете. Даю вам слово.
– Эге! – вмешался Конор Грин. – Вы...
– Даю вам слово, – повторил Малко.
Впервые лицо Маурин немного смягчилось, но она сейчас же спохватилась.
– Сила – на вашей стороне, – последовал презрительный ответ. – Делайте как знаете.
Она часто мигала, ослепленная светом фонарика, и походила на наказанного ребенка. Малко взял ее под руку, а Конор Грин подобрал автомат Калашникова.
– Пошли, – сказал Малко.
* * *
Малко всматривался в два отверстия на маске. Глаза Маурин были неподвижны, зрачки расширены. Она слегка склонила голову, вероятно, чтобы лучше слышать записанные на пленку слова.
Не считая звучащей записи, в маленьком кабинете майора Джаспера стояла полная тишина. Было два часа ночи. Им стоило немалых усилий разыскать британского офицера и вырвать у него обещание, что Маурин беспрепятственно выйдет из здания лисбернской штаб-квартиры. За все это время ирландка не сказала ни слова и послушно выполняла все, что ей говорили, двигаясь, точно во сне. Словно в ней лопнула главная пружина. И вот она слушала, не шевелясь, сложив руки на коленях. Все телефонные сообщения предателя были записаны подряд на одну пленку, разделяемые лишь щелчками повешенной трубки... В эту самую минуту низкий, с присвистом, голос объяснял, где находится Джеймс Файнген, один из наиболее старых вождей ИРА, чей арест произвел в свое время замешательство в организации.
Голос объяснял, что тайник находится за перегородкой, в задней комнате, оклеенной такими-то обоями...
Слезы брызнули из глаз Маурин, белки покраснели. Какое-то время ей удавалось, ценой неимоверного усилия воли, справляться с дыханием, потом она вдруг ссутулилась, сжимая голову руками.
– Выключите!
Майор встал и, не вынимая трубки изо рта, нажал на кнопку. Теперь слышны были лишь прерывистое дыхание и приглушенные рыдания Маурин... Трое мужчин молчали, уважая ее горе, правда, не без задней мысли. Наконец она подняла голову и промолвила тусклым голосом:
– Я хочу уйти.
Малко тотчас встал. Конор Грин хотел последовать за ними, но Маурин воспротивилась: