Значит, не надо удивляться констатации того, что, независимо от политического результата послевоенной политики на Балканах, этот конфликт составляет перелом тысячелетия. Решительно возобновляя гонку вооружений, обеспечивающих превосходство (аэрокосмическое и ядерное), иными словами — гонку на экономическое истощение наций, первая война НАТО во имя прав человека предвещает новое «неравновесие страха» между Востоком и Западом.
То, к чему стремятся Соединенные Штаты в этом бегстве вперед, но также и прежде всего — «ввысь», к мировому господству, — это обретение благословенного состояния Вторичного Устрашения, устрашения без противников и без партнеров. Потому-то Госдепартамент и Пентагон и уделяют так мало внимания фиаско в Косове… Ведь то было фиаско блока НАТО, поддержавшего последнюю великую державу, желающую обеспечить в XXI веке незыблемую гегемонию над экономической и политической глобализацией, пусть даже и ценой коалиционной войны, кото-158 рая, как и старая добрая тихоокеанская коалиционная политика, поддерживаемая ООН, ясно показала свою ограниченность.
14 апреля 1999 года, меньше, чем за месяц до окончания войны на Балканах, советник президента Клинтона по делам Европы господин Иво Дааль-дер заявил: «В Косове НАТО не выполнил даже своей минимальной задачи. Этот провал впечатляет».
Во всяком случае, что представляется очевидным спустя десять лет после падения Берлинской стены, так это некомпетентность европейского сообщества в обеспечении какого бы то ни было политического суверенитета в том, что касается обороны континента, пережившего, однако, в XX веке настоящую столетнюю войну.
Ничто — все-таки программа. Даже нигилизм — это догма.
Чоран.
В июне 1999 года Комитет ООН по продовольствию и сельскому хозяйству (FAO) сообщил, что тридцать стран — шестнадцать из которых находятся в Африке — испытывают серьезную нехватку продовольствия. Примечательно, что в этом списке присутствовала и Югославия.
Обычно говорят, что пустыни расстилаются. Однако по планете расстилается не пустыня, а пустошь окраин, где проживает, не перемешиваясь между собой, множество этнических микрокосмов — в бараках, в поселках для переселенцев, в дешевых домах…
Когда недавно у юных алжирцев спросили, почему они не желают остаться в Северной Африке и предпочли бы иммигрировать, они с убедительной простотой отвечали: «Потому что взять здесь нечего.» С таким же успехом они могли бы сказать: «По тому что все здесь уже похоже на пустыню i» Депортированные люди, проживающие в лагерях предместий, не являются, как любят повторять наши министры, «дикарями» или же «новыми варварами». На самом деле, их существование лишь свидетельствует о неумолимо возникающей человеческой нищете и ничтожестве, доселе нам практически неведомых.