— Мы остановимся в “Дырявой луне”. Тебе надо переодеться в сухое.
В сухое? Она и забыла, что одежда на ней мокрая.
Она устала.
Безмерно устала!
Но она была в безопасности.
* * *
— Как это получается, что ты вечно мокрая, а я пытаюсь тебя согреть?
Голос Нэша — веселый, шутливый.
Сара сидела у него на кушетке, уставившись на трещину в стене.
Нэш переодел ее в свои джинсы и свитер, достававший ей чуть ли не до колен, со слишком длинными рукавами. Ни трусиков, ни лифчика. Его одежда прямо на ее обнаженной коже. Он сам ее одел. Деловито и ловко.
За это она была ему благодарна. “Благодарна, — сказала она сама себе, — потому что, если бы он проявил нежность, я просто развалилась бы на куски”. И все же… все же ей не хватало нежности. Ничего на свете ей не хотелось так сильно.
Час назад Сара была готова умереть. Теперь она сидела напротив человека, который помог ей почувствовать себя живой. Который смертельно ранил ее своим предательством.
Пари.
Правда или ложь?
Что бы это ни было, ей все равно было больно. Правда или выдумка, все равно это было сделано специально, чтобы причинить ей боль.
— Так. Ну-ка встань. — Нэш взял ее за обе руки, заставил подняться, задрал свитер выше талии. — Подержи, чтоб мне не мешало.
Она покорно взялась за задранный подол. Нэш продел потертый кожаный ремень в петли на поясе джинсов, затянул, потом одернул свитер:
— Мы же не хотим, чтобы джинсы с тебя свалились по дороге. Сара села:
— Нет, этого мы не хотим. Он закатал рукава свитера. — Ну вот, теперь ты похожа на одного из персонажей Доктора Зюсса [28].
Доктор Зюсс… В детстве она обожала стишки и картинки Доктора Зюсса. “Кошка в шляпе”… “Рыбка раз, рыбка два”… “Как Гринч украл Рождество”… Сара покачала головой.
— Мой любимый писатель.
Нэш протянул ей пару носков. Она взяла их, не понимая, зачем они нужны. Шерсть. Серая толстая шерсть. Сара поднесла носки к лицу и понюхала.
— Они чистые, клянусь, — смутился Нэш.
Шерсть. Она обожала запах шерсти. Надежный запах. Теплый и уютный запах. Запах из другого мира, из другой жизни.
Сара прижала носок к щеке. Колется. Настоящая деревенская шерсть.
Нэш нервно откашлялся.
— Послушай. — Он сел рядом с ней на кушетке, поднял ее ногу, поставил ступню к себе на колено. Забрал у нее носки. — Это носки, — сказал Нэш, помахав ими у нее перед носом. — Их полагается надевать на ноги.
Они оба были поглощены парой шерстяных носков, вытеснивших из сознания другие, более неотложные вещи.
Такие, например, как обезумевший от злобы Донован Айви, к которому она должна вернуться.
Или пари Нэша. Ей жизненно важно было узнать, правда это или нет.