Стоя в своем черном лимузине, президент Люсиндер с сокрушенной улыбкой салютовал толпе и мучился от боли. Ноготь большого пальца ноги врос в самое мясо. Не утешала даже мысль, что и Юлий Цезарь страдал от подобных превратностей судьбы во время своих грандиозных военных парадов. А Александр Великий со своим сифилисом? К тому же в ту эпоху никто не знал, как это все лечить…
Юлий Цезарь всегда позади себя держал раба, который — помимо того, что носил за ним лавровый венок — должен был регулярно повторять императору на ухо: «Помни, что ты всего лишь человек». Люсиндеру раб был не нужен. Для этой цели хватало и вросшего ногтя.
Он приветствовал рукоплескавшую ему толпу, все время вопрошая себя, как же от этого избавиться. Его личный врач советовал операцию, но до сих пор глава нации еще ни разу не лежал на операционном столе. Не нравилась ему идея, что пока он будет спать, какие-то незнакомцы, обезличенные хирургическими масками и вооруженные отточенными бритвами, примутся шуровать в его трепетной плоти. Конечно, можно также прибегнуть и к специальным методам педикюра. Это обещало положить конец неприятностям, причем без необходимости ложиться на операционный стол, но при этом требовалось резать по живому и без обезболивания. Никакого особого энтузиазма.
Сколько же источников проблем, уничижающих человека. Вечно где-то да что-то не так. Ревматизм, кариес, конъюнктивит… На прошлой неделе Люсиндер мучился от вновь заявившей о себе язвы.
— Не волнуйся так, Жан, — советовала ему жена. — Ты просто расстроен делами в Южной Америке. Завтра поправишься. Как я говорю, «быть здоровым означает, что каждый день болит в каком-то другом месте».
Какая чушь! Все же она принесла ему немного горячего молока и боль утихла. Ноготь заявил о себе еще сильнее.
«Да здравствует Люсиндер!» — кричали вокруг. «Люсиндер, президент!» — скандировала целая группа. Ах, уж этот новый мандат! Скоро надо будет им заниматься вплотную. Выборы не за горами.
Несмотря на проклятый палец, Люсиндер пережил пару приятных моментов посреди этих шумных приветствий. Толпу он обожал. Он обнял крошечную розовощекую девочку, которой мать трясла у него под самым носом. Какой-то мальчуган сунул ему букет цветов, того самого сорта, что с ходу вызывает приступ аллергии.
Машина вновь тронулась. Он заставил себя немножко пошевелить пальцами, стиснутыми в новых жестких туфлях, как вдруг какой-то высокий тип в костюме-тройке кинулся к нему с зажатым в кулаке револьвером. В ушах эхом отдался гром выстрелов.