] дыру в стене подземелья, отстоявшей от танка на расстоянии двадцати футов* [примерно 6 метров]. Эстон обернулся и отыскал глазами Джейн, оцепенело взиравшую на искалеченный танк.
– Это чуть сильнее, Мила, – медленно произнес он, – чем удар, на который способно самое мощное наше оружие. На какие-то несколько тысяч процентов, по-моему.
– Я так и подумала, увидев, как заряд небольшой мощности подействовал на танк, – откликнулась Людмила, возвращая бластер в кобуру. Тихое шуршание бластера о стенки кобуры показалось Эстону и Гастингс громким по сравнению с шипением и пощелкиванием медленно остывавших стали и камня.
– Бог ты мой, – потрясенно покачала головой Гастингс. – И что теперь делать?
– Не знаю, – мрачно ответил Эстон. – Я могу сформировать команды, которые справятся с боевыми роботами, Мила, но нанести удар такой силы… Возможно, если мы дадим залп ракетами…
– Ничего не получится, Дик. – сказала Людмила. Она стояла рядом с ним, глядя на результаты своего выстрела. – Если ты не сможешь обеспечить минимальный интервал между отдельными ударами. Впрочем, даже если это удастся сделать, тролль наверняка успеет отступить, когда его обнаружат. Мы должны поразить его с первого выстрела.
– Но это невозможно, Мила. Просто невозможно.
– Я знаю. Я была в этом уверена заранее. Но, – Людмила прямо взглянула ему в глаза, – я смогу это сделать.
Она положила руку на кобуру бластера, и Эстону захотелось – сильнее, чем хотелось чего бы то ни было за всю жизнь, – сказать ей «нет». Сказать, что он обойдется без нее. Что он не позволит ей рисковать собой.
Но вместо того он молча кивнул.
Майор морской пехоты США Дэниэл Абернати не был похож на человека, готового рвать, метать и калечить окружающих. Сторонний наблюдатель ни за что бы не догадался, какое усилие ему приходится делать над собой, чтобы не шарахнуть своим огромным кулаком по прозрачному пластику иллюминатора. И Абернати гордился своей сдержанностью.
Он сжал зубы, с ненавистью глядя в иллюминатор на взлетные полосы авиабазы Эндрюс. Он не должен был оказаться здесь! Он должен был быть в Лежене и принимать командование разведывательным батальоном Второй дивизии морской пехоты. Он должен был командовать этим батальоном! Он не жалел пота и сил, чтобы добиться этого назначения и – видит Бог! – он его заслуживал. Приказ был уже подготовлен, но тут какая-то жопа из Вашингтона его отменила.
Он закрыл глаза, отдаваясь чувству гнева. Самолет шел на посадку. Абернати был страстным, вспыльчивым человеком и с трудом переносил поражение – особенно когда в нем не было его вины. И то, что Вторая дивизия была приведена в состояние боевой готовности из-за войны на юге Атлантики, лишь усугубляло его досаду. Он тренировался двенадцать лет, готовясь к возможной войне, а сейчас…