— Побудешь пока у меня, наверху. Пусть думают, что ты утоп. — Хозяин встал и коснулся кончиками пальцев плеча раненого. — Жене велю сказать, что срочно послал тебя по важному делу. Так, а ты кто такой? — Он обернулся к притихшему старику, которого охранял дюжий стрелец.
Под тяжелым взглядом хозяина бродяжка сполз с лавки и бухнулся на колени. Ударил лбом об пол:
— Не губи, боярин! Христарадничаю я…
— Ему сапоги и кафтан обещаны, — слабым голосом сказал раненый, которого горбун и стрелец уже понесли наверх.
— Сапоги? — усмехнулся Бухвостов, разглядывая побирушку. — Ладно. Берите и этого наверх, чтобы языком у кабаков не молол. Да сначала пропарьте в бане, а одежду сожгите, не то еще блох нанесет!..
Фасих-бей отдыхал в садовой беседке. Удобно устроившись на подушках, он с нескрываемым удовольствием рассматривал стоявшего перед ним жирного Джафара.
— Путешествие пошло тебе на пользу. — На губах старика появилась язвительная улыбка. — По-моему, ты немного похудел? По крайней мере, цвет лица от морского воздуха улучшился. Ну, какие новости ты привез?
Толстяк низко поклонился, подобострастно глядя в глаза хозяину.
— Тургут оказался хорошим капитаном, мой высокочтимый бей. Его галера с честью выдержала шторм и пришла в Стамбул. На ней и прибыл сюда твой недостойный слуга.
— Хорошо! А другой корабль?
— К сожалению, — маленькие глазки Джафара хитро сощурились, — Карасман-оглу был плохим мореплавателем…
— Был? — поднял седые брови Фасих.
— Да, — толстяк печально опустил голову, — галиот Карасман-оглу на наших глазах разбился о скалы. Он не сумел справиться ни со стихией, ни с прикованными к скамьям гребцами. Они взбунтовались и убили его.
— Бедняге сильно не повезло. — Фасих-бей сочувственно прищелкнул языком.
Джафар изобразил на лице постную мину и трагическим жестом прикрыл ладонью глаза: если старику нравится этот спектакль, то почему бы его не продолжить. Можно подумать, евнух заранее не знал, какая судьба ждет грубияна Карасман-оглу, и сейчас действительно скорбит, услышав о его гибели. Ха, как бы не так!
Джафар и Али сделали все, чтобы капитану галиота проломили голову, а гребцы перепилили цепи и получили свободу. И приказал им сделать это не кто иной, как сам Фасих-бей.
— Что ты скажешь о человеке гяура, крымских делах и пленнике Азис-мурзы? — резко изменил тон старик.
Толстяк подобрался. Речь пошла о серьезных вещах, и если хозяин перестал паясничать, то же надлежит и слуге.
— Мурза выполнил твой приказ, — поклонился Джафар. — Урус сидел в башне, его нормально кормили и не пытали. Потом уруса взял Сеид и продал мне на невольничьем рынке, а я приковал его к веслу на галиоте Карасман-оглу — на одной скамье со шпионом итальянца. Все, что происходило на берегу после кораблекрушения, я наблюдал с галеры Тургута. Рабы сумели выбраться на берег, и урус ушел в горы. Дальше распоряжался Али. Я дал ему сигнал выстрелом из носовой пушки. Думаю, он не замедлит с известиями.