— Ни о чем, — машинально ответил он.
— Я с весны не видела, чтобы ты смеялся.
Мартин Бек оторвал взгляд от клеенки, на которой были изображены танцующие гномы, и попытался с улыбкой посмотреть на дочь. Ингрид прекрасная девушка, но это тоже не повод для смеха. Ингрид встала и пошла за учебниками. Когда отец надел пальто и шляпу, она уже ждала его, держась за дверную ручку. Он взял у нее портфель. Это был старый, потертый кожаный портфель, облепленный цветными эмблемами ООН.
Это тоже была привычка. Он нес портфель Ингрид точно так же, как десять лет назад, когда она в первый раз пошла в школу. Разница лишь в том, что тогда он держал ее за руку. Маленькую, горячую и вспотевшую ручку, дрожащую от возбуждения и страха. Когда он перестал водить ее за руку? Он не помнил.
— На Рождество ты точно будешь смеяться, — сказала она.
— Неужели?
— Да. Когда увидишь мой рождественский подарок. — Она нахмурила брови и добавила: — Я даже не представляю себе, чтобы можно было не смеяться.
— Кстати, а ты что хотела бы получить?
— Лошадь.
— А где ты ее поставишь?
— Не знаю. Но мне хочется иметь лошадь.
— Знаешь, сколько она стоит?
— К сожалению, знаю.
Они расстались.
На Кунгсхольмсгатан его ждали Гюнвальд Ларссон и расследование, которое при всем своем желании нельзя было назвать профессиональным. Хаммар был настолько тактичен, что подчеркнул это не далее как вчера.
— А как там с алиби у Туре Асарсона? — поинтересовался Гюнвальд Ларссон.
— Алиби Туре Асарсона является одним из самых надежных в истории криминалистики, — сказал Мартин Бек. — В критический момент он произносил речь в присутствии двадцати пяти человек. И находился в городской гостинице в Сёдертелье.
— Ага, — печально принял к сведению Гюнвальд Ларссон.
— Кроме того, с твоего позволения, выглядит не очень логичным предположение, будто бы Гёста Асарсон не заметил собственного брата, садящегося в автобус с автоматом под плащом.
— Кстати, насчет плаща, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Он должен был быть очень просторным, если под ним удалось спрятать тридцать седьмую модель. Скорее всего автомат лежал в чемоданчике.
— Тут ты прав.
— Да, иногда и я бываю прав.
— Нам просто повезло, — сказал Мартин Бек, — что вчера вечером ты оказался прав. В противном случае хорошо бы мы сейчас выглядели. — Он ткнул в сторону собеседника сигаретой и добавил: — Но в один прекрасный день ты влипнешь в нехорошее дело, Гюнвальд.
— Не думаю, — ответил Гюнвальд Ларссон и, тяжело ступая, вышел из кабинета. В дверях он столкнулся с Колльбергом, который торопливо уступил ему дорогу и, покосившись на широкие плечи Ларссона, спросил: