— Ну, как там наш живой таран? Раздосадован?
Мартин Бек кивнул. Колльберг подошел к окну.
— Черт бы побрал все это, — вздохнул он.
— Она по-прежнему живет у вас?
— Да, — ответил Колльберг. — Но только не говори: «Так, значит, ты устроил себе гарем», потому что герр Ларссон уже выразился именно так.
Мартин Бек чихнул.
— Будь здоров, — сказал Колльберг. — Я еле сдержался, чтобы не выбросить его в окно.
Мартин Бек подумал, что Колльберг один из немногих, кто, пожалуй, способен на что-то в таком духе.
— Спасибо, — сказал он.
— За что?
— Ты ведь сказал: «Будь здоров».
— Верно. Мало кто знает, что нужно поблагодарить. У меня как-то был такой случай. Один фоторепортер избил свою жену и вышвырнул ее голую на снег, потому что она не поблагодарила его, когда он сказал ей: «Будь здорова». Это было в канун Нового года. Естественно, он был пьян. — Колльберг немного помолчал, потом медленно сказал: — Из нее больше ничего нельзя вытянуть, я имею в виду Осу.
— Мы уже знаем, чем занимался Стенстрём, — сказал Мартин Бек.
Колльберг с изумлением уставился на него.
— Знаете?
— Да. Он занимался убийством Терезы. Это совершенно ясно.
— Терезы?
— Да. Тебе не пришло это в голову?
— Нет, — сказал Колльберг. — Не пришло, хотя я просмотрел все дела за последние десять лет. Почему ты ничего мне не говорил?
Мартин Бек задумчиво смотрел на него и одновременно грыз кончик авторучки. Они думали об одном. Колльберг выразил их мысли словами:
— Видно, не все можно передать с помощью телепатии.
— Вот именно, — сказал Мартин Бек. — Кроме того, тот случай с Терезой шестнадцатилетней давности. И ты никогда не участвовал в том расследовании. По-моему, единственный, кто остался с тех времен, так это Эк.
— А ты уже просмотрел дело?
— Да нет. Только перелистал. Там две тысячи страниц протоколов. Все документы находятся в Вестберге. Поедем туда?
— Да. Нужно освежить это дело в памяти.
В автомобиле Мартин Бек сказал:
— Ты все же, вероятно, достаточно помнишь это дело, чтобы понять, почему Стенстрём занялся именно Терезой?
Колльберг кивнул.
— Да. Потому что оно было самым трудным из всех, которыми он мог заняться.
— Да Оно было самым трудным и необъяснимым. Он хотел показать всем, на что он способен.
— И позволил застрелить себя, — сказал Колльберг. — О черт! Какая же между этими делами связь?
Мартин Бек не ответил, и больше они уже не разговаривали. Только после того, как они приехали в Вестбергу, остановились перед зданием управления полиции и вышли под снег с дождем, Колльберг сказал:
— А дело Терезы можно было бы раскрыть? Теперь?